— У меня к нему несколько вопросов.
— У нас у всех тоже.
Я улыбаюсь. Она улыбается. Я краснею.
— А что есть в вашей библиотеке? — спрашиваю я.
— В основном научная литература. История. Теология. Философия. Археология. История культуры. Математика. Физика. Химия. Астрономия. Социология. География. Антропология. Архитектура. Биографии. И так далее…
— А, — вздыхаю я. — Тривиальности жизни.
Она снова смеется и с любопытством разглядывает меня, видимо, хочет понять, что я собой представляю, кто меня вскормил и отправил в полет.
— А вы библиотекарь? — спрашиваю я.
— Одна из них. Диана!
Она протягивает руку с красными ногтями. Я пожимаю ее:
— Я — Бьорн.
— Как теннисист? Борг?
— По-вашему, похож?
Она измеряет меня взглядом, берет в рот карандаш.
— Ну хорошо, — она решает подразнить меня, — в нем, пожалуй, чуть-чуть больше цвета, чем в вас.
4.
Я обедаю в излюбленном месте лондонских вегетарианцев. Распалившись, я выбираю одно из самых дорогих блюд — из красной капусты, шампиньонов и спаржи с соусом из сливок и чеснока.
Мне надо думать о ларце. О наглых махинациях Ллилеворта. Размышлять о загадочном Чарльзе де Витте. Надо позвонить Грете. Она, конечно, все сумела бы объяснить. Возможно, де Витт здесь больше не работает. Визитная карточка выглядит далеко не новой.
Вместо этого я думаю о Диане.
Я представляю своей возлюбленной и будущей женой каждую женщину, поэтому я так легко влюбляюсь. Улыбка, голос, прикосновение… Меня нельзя назвать отталкивающим. Я бледный, но не отвратительный. Говорят, у меня добрые глаза. Добрые красные глаза.
Размышляя о загадках своей натуры, я съедаю капусту, шампиньоны, спаржу и выпиваю графин вина. Рыгнув напоследок, ухожу.
5.
Учительница норвежского языка однажды задала мне вопрос.
— Если бы ты был не человеком, а цветком, Бьорн, каким цветком ты хотел бы быть?
Она любила задавать странные вопросы. Мне кажется, ей доставляло удовольствие играть со мной. Я был благодарной жертвой. Мне было семнадцать лет. Ей вдвое больше.
— Цветок, Бьорн? — повторила она. Голос нежный, веселый. Она наклонилась над моей партой. Я долго помнил ее аромат — теплый, пряный, полный чарующих тайн.
В классе тишина. Все ждали, какой цветок выберет Бьорн. Или же надеялись, что я запнусь и покраснею, как это часто бывало, когда она наклонялась надо мной со всеми своими ароматами и колышущимися прелестями.
Но в виде исключения у меня был готов ответ на этот вопрос.
Я рассказал ей о цветке «серебряный меч».
