Я говорю, что налет для меня загадка, и спрашиваю, не хотят ли они кофе. Нет, не хотят.
— Кто-нибудь посторонний знал об этой находке? — спрашивает он.
— Насколько мне известно, никто. Ларец мы нашли вчера.
— И сразу после этого кто-то запер его в университетском сейфе?
Я киваю так незаметно, что это даже трудно назвать ложью.
— Вы? — спрашивает он.
Мне это не нравится. Я заявлял в полицию о взломе квартиры. А их интересует только ларец.
— Нет, не я.
— А кто?
— Разве это имеет значение? Взлом был здесь. Не в сейфе. Ларец в надежном месте.
— Ларец в надежном месте, — повторяет он, подражая моему голосу и интонации. Получается очень похоже. Вероятно, он мог бы с успехом выступать на сцене, если бы юстиция не взяла его в оборот.
Обладатель писклявого голоса задумчиво постукивает шариковой ручкой по подбородку, и от этого ее стержень то появляется, то исчезает.
— Если я правильно вас понимаю, вы считаете, что взлом был связан с золотым ларцом?
— Есть люди, которые пойдут далеко, чтобы украсть его.
— Какие люди?
— Понятия не имею. Воротилы международного черного рынка… Коллекционеры произведений искусства… Коррумпированные ученые…
— Но ведь если ларец в надежном месте — в университетском сейфе, — значит, все в порядке. Правда? — Он с вызовом смотрит на меня.
— Но у меня украли винчестер, — напоминаю я.
— Вы занесли данные о ларце в свой компьютер?
— Нет! Но воры могли так подумать. Я не вижу никакого другого объяснения этой краже.
Он начинает щелкать ручкой еще быстрее:
— Что вы хотите этим сказать?
— Грабители, очевидно, решили, что в моем компьютере находятся данные о ларце. Что файлы зашифрованы и на их расшифровку уйдет время. Иначе я не понимаю, почему украли мой винчестер.
— Почему они украли только винчестер?
— Об этом надо спрашивать у воров.
— А вы как думаете?
— Может быть, надеялись, что я не обнаружу взлома?
— Что-нибудь другое в файлах могло заинтересовать преступников?
— Мои стихи?
— Или милые картинки с обнаженными маленькими детишками на пляже? — Голос его становится сахарно-сладким. Он из тех, кто думает самое плохое о нас, не похожих на других. Эх вы, чертовы морские волки! У меня возникает желание опрокинуть аквариум, в котором он, несомненно, проводит свои долгие одинокие ночи.
— Мне казалось, что я сообщил вам о взломе, и я не имел ни малейшего представления, что уже объявлен через Интернет в международный розыск за педофилию.
— В полицию поступило заявление о необходимости привлечь вас к ответственности, — сообщает он. Его рыбьи глаза уставились на меня, чтобы зафиксировать мою реакцию.
