— Как ты достала ключ от этой калитки? — интересуюсь я. — Живешь где-то неподалеку?
Миа качает головой, потом кивает.
— Да, для того чтобы получить ключ, ты должен жить в этом районе, но я здесь не живу. Этот ключ принадлежит Эрнесто Касторелю. Или принадлежал ему. Когда Эрнесто был приглашенным дирижером в филармонии, он жил недалеко отсюда, и ключ от сада перешел к нему на правах аренды. В то время у меня были проблемы с соседкой по комнате — эта проблема постоянно меня преследует — поэтому я часто заявлялась к нему без приглашения, а после того, как он съехал, я «нечаянно» оставила ключ у себя.
Не знаю почему, но я вдруг ощущаю себя таким дураком. После Мии у тебя было столько девушек, что ты сбился со счета, взываю я к своему разуму. Не похоже, чтобы ты маялся от воздержания. Думаешь, она хранила тебе верность?
— Ты когда-нибудь видел, как он дирижирует? — спрашивает Миа. — Он всегда чем-то напоминал мне тебя.
Не считая сегодняшнего вечера, мне не приходилось слушать так много классической музыки с тех пор, как ты уехала.
— Я понятия не имею, о ком ты говоришь.
— Касторель? О, он великолепен. Он родом из венесуэльских трущоб, и благодаря программе, помогающей детям с улицы овладевать музыкальными инструментами, к шестнадцати годам стал дирижером. В двадцать четыре он уже был дирижером в Пражской Филармонии, а сейчас он художественный руководитель Чикагского Симфонического Оркестра и работает в той самой программе в Венесуэле, которая позволила ему выбиться в люди. Он из тех, кто дышит музыкой. Совсем как ты.
Кто говорит, что я дышу музыкой? Кто говорит, что я вообще дышу?
— Вау, — произношу я, стараясь утихомирить ревность, на которую у меня нет прав.
Миа смотрит на меня и внезапно смущается.
— Прости. Я иногда забываю, что не весь мир посвящен в мельчайшие делали классической музыки. В нашем мире он весьма знаменит.
Ага, а моя девушка знаменита в остальном мире, думаю я. Но знает ли она обо мне и Брин? Чтобы не слышать о нас, нужно зарыться головой в песок. Или вам придется намеренно избегать новостей обо мне. Или, может, вы просто известная виолончелистка, которая не читает газет.
- Похоже, он ас, — говорю я.
Даже Миа не может не почувствовать сарказм.
— Конечно, я имею в виду, что он не так знаменит, как ты, — говорит она, но ее порывистость исчезает, превращаясь в неловкость.
Я не отвечаю. В течение нескольких секунд стоит тишина, если не считать звуков потока машин на улице. А затем желудок Мии опять урчит, напоминая нам, почему мы остановились в этом саду. Потому что на самом деле мы направляемся куда-то еще.
