Она поворачивается ко мне, теперь ее голос совершенно спокойный и полон профессионализма.
— Знаю, это недопустимо грубо, но не мог бы ты дать мне пять минут?
Я понимаю. Она только что отыграла грандиозный концерт. Ей звонят люди. Но, тем не менее, несмотря на извиняющееся выражение ее лица, я чувствую себя подобно поклоннику, которого попросили подождать у автобуса, пока рок-звезда не будет готова. Но как это всегда и делают поклонники, я спокойно соглашаюсь. Рок-звезда в данном случае — Миа. Что еще мне остается делать?
— Спасибо, — говорит она.
Я позволяю Мие отойти от меня на несколько шагов, чтобы дать ей немного личного пространства, но все-таки улавливаю обрывки разговора. Я знаю, это важно для тебя. Для нас. Обещаю, я сделаю это для всех. Она даже вскользь не упоминает меня. Более того, кажется, она вообще забыла о том, что я стою позади нее.
И все бы ничего, если не считать того, что Миа не замечает и ажиотажа, создаваемого моим присутствием на Девятой авеню, полной баров и околачивающихся рядом с ними курящих людей. Людей, чьи взгляды становятся удивленными, когда они узнают меня, и которые вытаскивают свои телефоны и цифровые камеры, чтобы сделать парочку снимков.
Интересно, попадут ли какие-то из этих фото к Габберу или в один из таблоидов. Это было бы мечтой для Ванессы ЛеГранде. И кошмаром для Брин. Она и так ревнует к Мии, хотя ни разу ее не видела, а только знает о ее существовании. И хотя Брин знает, что я несколько лет не виделся с Мией, она все равно выражает недовольство: «Тяжело соперничать с призраком». Как будто бы Брин Шредер приходится с кем-то соперничать.
— Адам? Адам Уайлд? — Это настоящий папарацци с профессиональной камерой на расстоянии примерно в полдома от меня. — Эй, Адам, можно сделать снимок? Всего один снимок, — голосит он.
Иногда это срабатывает. Ты поворачиваешься к ним на одну минуту, показываешь лицо, и они отстают. Но гораздо чаще это не срабатывает и напоминает убийство одной пчелы, которое влечет за собой целый разгневанный рой.
— Эй, Адам, а где Брин?
Я надеваю темные очки, ускоряю шаг, но, впрочем, для этого уже слишком поздно. Я останавливаюсь и делаю шаг на Девятую авеню, забитую такси. Миа же продолжает идти вдоль квартала, что-то бормоча в телефон. Прежняя Миа ненавидела мобильные телефоны, ненавидела людей, разговаривающих по ним у всех на виду, ненавидела людей, которые пренебрегали компанией одного человека, чтобы ответить на телефонный звонок другого. Прежняя Миа никогда бы не произнесла фразу
