Аманда. А английские горничные? На всех международных конкурсах красоты они выходят победительницами.
Плиний. Ах, Манди, Манди! Нельзя ли без пошлостей?
Магнус. Боюсь, что английские горничные — единственная реальная статья в активе вашего баланса.
Аманда (торжественно). Ага! (Плинию.) Шли бы вы домой спать, дедушка, да перед сном подумали бы над тем, что сказал его величество.
Протей. Так как же, сэр? Убедились вы, что на нашей стороне — самый высокооплачиваемый пролетариат в мире?
Магнус (серьезно). Я опасаюсь революции.
Все мужчины встречают эти слова оглушительным хохотом.
Боэнерджес. Ну, тут уж я должен присоединиться к остальным, сэр. Насчет шоколадных помадок я вполне согласен с вами: у меня от них желудок портится. Но революция — в Англии!!! Выкиньте это из головы, сэр. Этого не будет, хотя бы вы изорвали в клочья «Великую хартию вольностей» на глазах у всего Лондона или вздумали сжечь на костре всех до одного членов палаты общин, как в старину сжигали еретиков.
Магнус. Речь идет не о революции в Англии. Речь идет о тех странах, с которых мы взимаем дань, обеспечивающую наше благополучие. Что, если они вдруг раздумают платить эту дань? Такие случаи бывали.
Плиний. Ни, ни, ни, сэр! Этого быть не может. Ведь им же нужно торговать с нами.
Магнус. Ну, я думаю, они в крайнем случае могут обойтись без рождественских хлопушек.
Красс. Вы рассуждаете, как ребенок.
Магнус. Дети при всей своей наивности рассуждают иногда очень здраво, господин министр колоний. Когда я вижу, какого рода процветание вы создали, отдав ведущие отрасли нашей промышленности на откуп крупным капиталистам, лишь бы они затыкали вашим избирателям рот высокой зарплатой, — мне кажется, что я сижу на вулкане.
Лизистрата (до сих пор только слушавшая с бесконечным презрением, вдруг вмешивается в разговор низким замогильным контральто). Правильно! Правильно! Мое министерство уже готово было приступить к использованию энергии морского пролива на севере Шотландии и отлично справилось бы с этим делом, а вы, дураки, взяли да и отдали все в руки Пентланд-Форт-синдиката, и вот теперь, пока мы тут разводим склоки и головотяпство, эта шайка иностранных капиталистов будет наживать миллиарды за народный счет. А все дело обстряпал Красс. Председатель синдиката — его дядя.
Красс. Ложь! Бессовестная ложь! Он мне даже не родня. Он всего лишь тесть моего пасынка.
Бальб. Я требую, чтобы мне разъяснили это выражение — склоки и головотяпство. Слишком уж много раз мы его сегодня слышали. В конце концов, кого тут имеют в виду? Если билль о фабриках — головотяпский билль, я здесь ни при чем. Всем вам известно, что, когда я стал министром, этот билль уже лежал у меня на столе с пометками его величества на полях.
