— Нет, я не из газеты. Старший инспектор Уайклифф, — он махнул своим удостоверением. — Ваша фамилия Рул?
— Да… Рул, — признал молодой человек после мгновенного замешательства.
Но и в дальнейшем его смятение ощущалось: он не знал, как себя вести и что говорить.
— Полицейские уже были тут вчера… И еще сегодня утром… — Он безуспешно старался найти вежливую формулу, чтобы объяснить бессмысленность нового визита. — Все здесь облазили, но ничего не нашли… А Хильда… Она, должно быть, пошла другой дорогой.
Он энергично закивал сам себе в подтверждение.
— Точно, так она и сделала.
Последняя фраза прозвучала мольбой о пощаде.
— Какой другой дорогой?
Этот вопрос его добил; он быстро оглянулся, ища поддержки, но никто не пришел на помощь, и тогда, совсем уже тускло, он сказал:
— Вам лучше зайти и поговорить с мамой.
Уайклифф последовал за ним в кухню (до чего же неуютный домишко!), где сухонькая седовласая женщина мыла в фаянсовом тазу посуду.
— Тут еще один из полиции…
Женщина, которая не сразу заметила их появление, теперь обернулась, вытерла руки влажным грязноватым полотенцем и сказала:
— Полиция у нас уже в третий раз. Но мы ведь сказали все, что могли. Что мы ничего не знаем.
У нее был хрипловатый голос, и слова она цедила медленно, как человек, чуждый многословия. Ее сын стоял у самой двери. Он достал из кармана перочинный ножик и теперь ритмично открывал одно из лезвий, а потом отпускал, и оно пружинисто, с громким щелчком возвращалось на место.
— Если ваша племянница пошла в субботу домой через поля, она должна была пройти через двор вашей фермы.
— Возможно, и так, но только это не имеет значения. Мы-то ее не видали.
— Где были вы оба примерно в пять пополудни?
Джейн Рул стояла совершенно неподвижно, без всякого выражения на лице — ни один мускул не дрогнул. Нечасто ему встречались люди, способные вот так окаменеть. Даже когда она заговорила, двигались, казалось, одни губы.
— Клиффорд работал где-то в поле…
— Я пошел подправить ворота у Бэссета. А то овцы разбредались…
— Это где-то вдоль тропы?
— Нет, тропа мимо Бэссета не идет.
Его мать сказала:
— А я прилегла наверху, прежде чем заняться ужином. Я ведь с шести утра на ногах.
— Но уж собака-то наверняка залаяла бы?
— Собаку взял с собой Клиффорд.
— Да, она была при мне. Держала овец в загоне, пока я, значит, ворота…
Снова установились тишина и неподвижность, которые так поразили Уайклиффа в лесу. Щелчки лезвия звучали теперь выстрелами. И если бы это зависело от Рулов, так могло продолжаться бесконечно.
