на фоне «тридцатьчетверки», встав так, чтобы труп танкиста оказался перед ними…
Подпись под фотографией тоже не оставляла никаких сомнений: «Bundesarchiv. Juli, 1942».
Остальные фотографии Кирилл смотреть не стал, медленно выпрямившись. Глаза защипало, в голове настойчиво билось: «Гранат было пять штук, именно пять». Почему-то казалось, что это важно.
— Кирилл! — испуганно вскрикнула девушка. — Что с тобой?! У тебя стало такое лицо…
— Это… я, — парень кивнул в сторону монитора. — В смысле, погибший танкист на снимке — это я. Все совпадает, понимаешь? Совпадает до мелочей! Автомат, гранаты, фляжка… даже размотавшаяся портянка. Значит, все было на самом деле.
Лена сдавленно охнула, приложив к губам обе ладошки и глядя на парня с совершенно непередаваемым выражением лица, смесью ужаса, шока и недоверия. Последнего, впрочем, было куда как меньше…
Кирилл тяжело опустился на диван. Взглянул на побледневшую девушку, криво усмехнулся:
— Вот такие дела, Ленусь. Получается, я там и на самом деле был. И меня там убили. А вот что все это означает, понятия не имею, даже предположить не берусь. Ясно одно: это не просто игра…
Россия, недалекое будущее
Кирилл блаженно растянулся на скомканной простыне. Как и всегда бывало с Леной, он ощущал себя одновременно и опустошенным, и счастливым. Дыхание медленно приходило в норму, дурные мысли в голове таяли, словно апрельский снег под солнцем, куда-то кануло беспокойство, шок и боль…
Как они оказались в постели? Трудно сказать. Он помнил только, что ушел в себя, не в состоянии забыть, выкинуть из памяти жуткий снимок на мониторе, сделанный три четверти века назад безымянным немецким солдатом. А затем вернулась сбежавшая куда-то Ленка, без слов, нежно и в то же время твердо потянула за руку, поймав и больше уже не отпуская. Приковав к себе взглядом, как говорится…
И теперь, когда это произошло, он был невероятно благодарен ей за все — за понимание, за невероятную самоотдачу, за чуткость…
— А знаешь, Кирка, мне страшно… — едва слышно прошептала Лена, зябко, несмотря на летнюю жару за окном, поежившись. И посильнее прижалась к парню, умостив голову на его груди. Рассыпавшиеся волосы приятно щекотали голую кожу. Он хмыкнул, запуская руку в шелковистую гриву. Ей нравилось, когда он так делал. Девушка пробормотала совсем уж неразборчиво, пытаясь настроить его на серьезный лад:
— Ты, правда, больше не будешь в это играть?
Кирилл вздохнул, постаравшись, впрочем, чтобы вздох не прозвучал слишком уж явственно. Говорить совершенно не хотелось, но ради Ленки он на многое был готов.
