Я согласилась.
— Хью, ты знаешь что-нибудь о русских, превращающих энергию в электричество? Форбс рассказал ей об этом в поезде.
— Теперь мне кажется, что как бы я ни описывала эту сцену, все читалось бы как пародия. Именно таким мне казались и сам телефонный разговор и реплики Хиггинса. Без сомнения, это чувство усугублялось еще моим полным невежеством в науке, да и тем огромным контрастом между такими фигурами как Хиггинс и Форбс. Разговор по телефону продолжался, хотя Хиггинс теперь больше молчал и слушал, что говорили на другом конце провода.
Лори снова наполнила мой бокал. Мне хотелось спросить ее, как давно она работает у Хиггинса, но поскольку я не знала ни ее статуса, ни должности, то благоразумно предпочла не задавать таких вопросов. У Лори было недоброе лицо. Такое впечатление создалось у меня при первом взгляде. Но это было, пожалуй, не так, просто она умела контролировать его выражение. Любой, кто попробовал бы чем-то удивить ее, так никогда бы и не узнал, удалось ли ему это.
— Вы живете в Нью-Йорк Сити, миссис Осборн?
— Миль пять к северу.
— Когда мой муж был жив, мы часто бывали в Нью-Йорке. Вы слыхали о моем муже?
— Нет.
Я не была уверена, что она поверила мне. Помню, что Хиггинс, представляя ее, назвал лишь ее имя, и мне это показалось невежливым с его стороны.
— Фамилия Мюллер вам что-то говорит?
— Возможно, скорее что-то напоминает, — ответила я. — Да, что-то очень далекое.
— Его обвиняли в растрате государственных денег пятнадцать лет тому назад. Он повесился перед началом суда.
Я отпила глоток виски и промолчала, подумав, зачем мне эта информация. Не было ли это частью его, Стива Хиггинса, политической легенды: работодатель с сердцем большим, чем его грехи.
Лори продолжила свои объяснения:
— Я всегда сама сообщаю это таким персонам, как вы, например. Так никто не застанет меня врасплох каверзным вопросом. Меня этому научил Клинт Мак-Доуэлл, наш сотрудник по связям с общественностью. Он называет это вакцинацией.
Закончив разговор, Хиггинс снова уселся в кресло-качалку и спросил:
— Знаете, кто первым открыл способ, которым теперь похваляются русские? Томас А. Эдисон. Что вы скажете на это?
Я что-то пробормотала в ответ.
— А теперь с чего начнем: с хронологии или психологии?
— И с того и с другого. Например, расскажите мне, как мальчишке из трущоб Ист-Молайна удалось за двадцать восемь лет стать владельцем такого огромного поместья, как «Эрмитаж» с его шестьюстами акрами земли?
