Фейн был одет специально для охоты. Однако его одежда и снаряжение походили больше на наряд, а не на экипировку. И это развеселило Радовского в первые минуты, когда он его увидел. Тирольская шляпа с изящным пером, лайковые галифе, короткая просторная темно-зеленая накидка из великолепной непромокаемой материи. Даже пуговицы на френче из светло-серого бобрикового драпа имели рисунок в виде оскаленной морды разъяренного вепря. Коричневая, уже повидавшая виды, кожаная сумка-ягдташ с двумя гирляндами плетешек для подвешивания дичи. Под накидкой виднелась патронная сумка из козловой кожи, с медными застежками. Но больше всего Радовского удивило ружье генерала. На плече у него висела одностволка центрального боя, по всей вероятности, французского производства. Что, впрочем, Фейн тут же и подтвердил, похлопав ладонью в лайковой перчатке по изящной ореховой ложе:
— Лепаж в Льеже, Георгий Алексеевич. Великолепный бой. Лепаж — триста сорок один. Сталь — букетный дамаск «Бостон». Вы удивлены, что — одностволка?
— Признаться, да.
— Двустволку возьмете вы. Там, в машине, все для вас приготовлено: ружье, патронташ, прочее… А я давно отказался от двуствольных ружей. Стрелять на охоте надо один раз. Есть у меня и еще одна одностволка — вашего, Тульского Императорского завода. Двенадцатый калибр. Великолепный бой. Незаменимая уточница. Но — тяжеловата. А мы сегодня будем много ходить. И я подумал, что Лепаж для такого случая будет самым подходящим ружьем.
Дратхар послушно сидел в машине и выглядывал в дверную щель, видимо, все же томясь закрытым пространством. Фейн придирчивым взглядом окинул Радовского и нашел, что одет он вполне «по-боевому». На Радовском были высокие сапоги, накидка и кепи «древесной лягушки». Обычно так он уходил на боевую операцию. Вот что имел в виду генерал.
Они подошли к серому «опелю». Дратхар сразу заволновался, забил лапами по стеклу, и генерал, с восторгом глядя на своего любимца, засмеялся. Радовский, оценив экипировку и снаряжение генерала, про себя отметил, что, похоже, для генерала охота уже началась. Генерал говорил громко, как если бы он принимал гостей где-нибудь в своем поместье, показывая им разные диковинные вещи, предметы его гордости и увлечения. Да, на войне, здесь, под Вязьмой, после того, что тут натворили осенью прошлого года и весной нынешнего, видеть немца, одетого в изысканный костюм охотника… Понимает ли генерал, что Россия — это не тирольский пейзаж. Впрочем, ему на это решительно наплевать. Сегодня — охота. Променад по лесу в сравнительно глубоком, в понимании фронтовика, тылу. А завтра — снова то, что было вчера и позавчера, и все эти безумные месяцы, которые уже начинают складываться в годы.
