Не успел я оглянуться, как мы уже были во Франкфурте. Ты знаешь, что я очень люблю летать, но немцы устроили мне такое фантастическое зрелище, от которого мой запал очень даже поостыл. Мне представился случай увидеть в крупнейшем европейском аэропорту горящий самолет и три подразделения пожарной службы, которые умело пытались справиться с огнем. И когда им это почти совсем удалось, самолет начал снова гореть, а они по новой принялись тушить его пеной. Я стоял как вкопанный у окна и думал, как бы побыстрее отсюда добраться до города, сесть в поезд и наземным транспортом вернуться на родину, которая имеет тот плюс, что там есть ты. Как выяснилось, это были всего лишь учения, но представляю себе, что было бы с тобой, если бы ты летела вместе со мной… если даже я был не cool[16].
Cool, cool! Достаточно было чуть-чуть пожить с Тосей, и он уже пишет, как она. С той лишь разницей, что Тося мне не пишет.
Но я рада, что мы гораздо больше похожи друг на друга, чем я думала. Я тоже не cool. He потому, что я что-то имею против cool – а просто не очень понимаю, что значит быть cool. Улины дочери сказали, что президент – cool, и папа римский – cool, и Ясек из 11-го «А» класса лицея тоже cool, а ведь они все совершенно разные. А я ничуть не похожа ни на одного из них – у меня даже пол другой. Вывод напрашивается сам собой: уж я точно не cool, – и это нас роднит с Адасиком. Но, к чертям собачьим, ведь это ничуть не любовное письмо!!! Ни в коей мере! За исключением одного придаточного предложения: «…которая имеет тот плюс, что там есть ты».
А может быть, я теперь должна это письмо распечатать на принтере и положить в конверт, написать на конверте свой адрес и спрятать к себе в стол?
– Мамуля! – Тося вошла в кухню и села напротив меня.
Я принесла из редакции семьдесят писем, они лежали на столе, часть из них уже была вскрыта, а я занялась вещами более важными – принялась опустошать холодильник. В отличие от ответов на семьдесят писем эта деятельность дает ощутимый результат.
– Мам…
– Что, дорогая? – слащаво спросила я, потому что почувствовала кожей: у дочери ко мне какое-то не требующее отлагательства дело.
– Можно устроить день рождения?
Кусок хлеба с сыром и майонезом замер у меня на полпути ко рту.
– Кому? – вяло поинтересовалась я.
– Себе, – ответила Тося и удивленно посмотрела на меня.
День рождения! Ну конечно, моей дочери исполняется восемнадцать лет!
Но до дня рождения еще три недели!
