С этой целью на следующий день я отправился к самым глубоким болотам и трясинам, чтобы еще сильнее испачкать свою одежду. Мимоходом заглянул все же в местную потребкооперацию и скупил там все наличное мыло разных сортов. Вернувшись к вечеру на место прежнего лагеря, я поступил точно так же, как вчера. Старался не заснуть, но усталость сделала свое дело. Когда же я проснулся, моим глазам предстало знакомое зрелище, с той лишь разницей, что работа была для русалки еще труднее. И все же на губах ее играла скромная улыбка, волосы были скручены в пучок на затылке, мощные ноги широко расставлены, и работала она так, что, казалось, вода вокруг кипела. В этот раз она была несколько смелее, и хотя скромная полоскунья-тряпичница не снизошла до беседы со мной, уходить она не спешила.
День ото дня мы становились все большими друзьями. Я заметил, что из всех сортов мыла она отдавала предпочтение банному или детскому, а стиральные порошки оставляла нетронутыми. (Русалка, мыло выбирающая, — разве не прекрасный сюжет для «Эстонского рекламфильма»?!) Наверное, она интуитивно догадывалась, что порошки могут причинить вред водной флоре и фауне.
Вскоре я уже мог выползать из спального мешка и следить издали за ее деятельностью. Однако должен отметить, что ей, как видно, не нравилось, когда я просто сидел сложа руки и смотрел на нее. Однажды, когда я взялся подручными средствами прикреплять подметку к своему башмаку и энергично трудился над ним, она бросила стирку и с умилением смотрела на меня. Мне стало ясно, что работящий человек ей гораздо симпатичнее, чем бездельник. Нежные взгляды кидала она на меня и на мой башмак, при этом она выглядела как домовитая хозяйка, как настоящая мать семейства!
Раза два я предлагал помочь ей отжать белье — она не отказывалась, однако я заметил, что ей приятнее, когда мужчина занят мужской работой.
Постепенно мы подружились. Иногда я брал с собой транзистор. Выяснилось, что она предпочитает классическую музыку и народные песни. Шумный, трескучий джаз ее явно нервировал. Любимыми вещами скромной полоскуньи-тряпичницы были сюита Генделя «Музыка на воде» и «Баркарола» Чайковского, эти пластинки я позже и для себя раздобыл.
Опасаюсь, что в описании русалки данного вида я позволяю себе неуместные и для ученого непозволительные длинноты, и потому заканчиваю на этом. Остается сказать, что наша взаимная симпатия все более возрастала. Впрочем, более подробно сообщить читателю результаты моих наблюдений как в области психологии скромной полоскуньи-тряпичницы, так и в отношении ее физиологии я предполагаю в своей монографии, посвященной этому виду русалок.
