Моя первая встреча со скромной полоскуньей-тряпичницей произошла много лет назад. Несколько суток бродил я по лесам с единственной целью встретиться наконец с блудливой толстухой, представительницей этого довольно сенсационного вида русалок, чтобы при знакомстве с ней (по возможности близком) обогатить русалковедение новыми данными. Но то ли у блудливых не было в то время течки, то ли они не сочли меня, пожилого слугу науки достойным прельщения, это мне неизвестно, — во всяком случае, я безумно устал от неудач, промок до нитки и весь был заляпан грязью. У меня не было сил выстирать одежду, я лишь развел костер, разделся догола и забрался в спальный мешок.
На заре меня разбудил какой-то тихий плеск. В лучах восходящего солнца я увидел несколько полноватую русалку, что-то усердно стиравшую. Велико же было мое изумление, когда я обнаружил, что стирает она мою одежду — рубашку в полоску, носки и даже брюки! Должен признаться, я перепугался: как быть, если эта трудолюбивая дама не сочтет нужным вернуть предметы моего туалета? Я притворился спящим, так как заметил, что русалка время от времени поглядывает в мою сторону. Обнаружив, что я проснулся, она, возможно, обратится в бегство.
На русалке была льняная нижняя юбка, подол которой она высоко подоткнула. Мне представилась возможность полюбоваться ее прекрасным телосложением, красивыми крепкими ногами, которые твердо, как у лошади арденской породы, упирались в топкий берег. Полоскунья-тряпичница застенчиво улыбалась. Это была весьма привлекательная картина.
Закончив стирку, русалка осторожно выбралась на берег и развесила мою одежду на кустах для просушки. Я по-прежнему притворялся спящим. Полоскунья бросила на меня долгий взгляд, помедлила, но в конце концов все же решилась приблизиться. Она внимательно меня разглядывала и даже один раз нагнулась надо мной. Я почувствовал нежный, свежий, словно бы молочный, запах ее тела и открыл глаза. С негромким испуганным вскриком русалка поспешно оправила свою юбку, постояла еще мгновение и, бросившись к берегу, прыгнула в поток. Тяжелый всплеск еще долго звучал у меня в ушах.
Наверное, читателю ясно, что эта трудолюбивая и столь доброжелательно ко мне отнесшаяся, не первой уже молодости, русалка затронула тайные струны моей души ученого. Я принял твердое решение бросить поиски блудливой толстухи и посвятить свое время более основательным исследованиям скромной полоскуньи-тряпичницы.
