Внимая всем моим доводам, генерал согласно кивал головой. Потом сказал:
— Нет, не то что император не даст согласия, а просто… того, кто осмелится доложить ему о подобном, — обезглавит! Китайские законы, касающиеся подобных дел, суровы и определенны.
Подавленный услышанным, я опустил голову.
— Но, генерал, — пробормотал я, — я хочу избавиться от ненавистной тени старого Ти Шинфу и его бумажного змея!.. Ну а что вы скажете, если я пожертвую китайской казне половину моих миллионов, коли уж сам лично не могу продолжить дело мандарина, трудясь на благо китайского государства? Может, дух Ти Шинфу успокоится?..
Генерал отечески положил мне на плечо свою широкую ладонь.
— Заблуждаетесь, молодой человек, и очень! Эти ваши миллионы никогда не попадут в государственную казну. Они застрянут в бездонном кармане правящего класса: их потратят на разведение садов, приобретение фарфора, ковров, которыми здесь устилают полы, шелковых тканей для наложниц, так что ваши миллионы не избавят от голода ни одного китайца и не замостят пришедшую в негодность мостовую… Они всего лишь придадут еще большую пышность азиатским оргиям. Душа Ти Шинфу хорошо знает обычай своей страны, и ваша жертва не принесет ей успокоения.
— А если я какую-то часть имущества этого бездельника, ну, скажем, как частное лицо, филантроп раздам голодающему народу в виде риса? Это, пожалуй, идея…
— Пустое! — сказал генерал, сведя на переносице брови. — Императорский двор тотчас увидит в этом происки своих политических врагов, хитрый план привлечь на свою сторону народные массы, короче — угрозу династии… А вам, мой друг, отрубят голову. И это серьезно…
— Проклятье! — взревел я. — Зачем же я тогда сюда приехал?
Дипломат пожал плечами, но тут же, обнажив в хитрой улыбке желтые зубы, сказал:
— Сделайте вот что: разыщите семейство Ти Шинфу… Я же, со своей стороны, попытаюсь узнать у первого министра его превосходительства принца Тона, где живет интересующее вас потомство мандарина. Соберите всех его внуков и правнуков и дайте им дюжину-другую ваших миллионов. Потом организуйте пышные похороны мандарина по здешнему обычаю, с процессией, которая растянется на всю улицу, с бонзами, всевозможными паланкинами, копьями, опахалами, носилками, легионом надрывно рыдающих плакальщиц и так далее и тому подобное. И если после этого ваша совесть не успокоится и привидение будет вас преследовать…
— Что тогда?
— Перережьте себе горло!
— Премного вам обязан, генерал!
