Я питаю замысел! — выпалил я, вдруг решившись, точно копьеметатель, пустивший дротик. — Я питаю, доктор Маргариде! Мне бы очень хотелось съездить в Париж.
— Святители! — ахнула сеньора дона Патросинио. — В Париж!
— Осмотреть тамошние церкви, тетечка!
— Незачем ездить в такую даль за красивыми церквами, — отрезала она. — Слава богу, у нас в Португалии все есть: и богослужения с органом, и драгоценные чаши для святого причастия, и процессии с хоругвями, и хорошие певчие, и нарядные статуи… и во всем этом никто нас, португальцев, не побьет!
Устыдившись, я умолк. Просвещенный доктор Маргариде горячо одобрил религиозный патриотизм тетушки. Разумеется, не в безбожной республике следует искать истинного величия церкви.
— Нет, милая сеньора, если бы я захотел видеть нашу святую церковь во всем ее великолепии, если бы я располагал досугом, то поехал бы отнюдь не в Париж… Хотите знать, уважаемая сеньора дона Мария до Патросинио, куда бы я поехал?
— Любезный доктор, — догадался падре Пиньейро, — поспешил бы прямехонько в Рим…
— Берите выше, Пиньейро! Берите выше, дорогая моя сеньора!
Выше? Ни добряк Пиньейро, ни тетушка не могли представить себе ничего выше папского Рима. Но доктор Маргариде многозначительно поднял свои густые угольно-черные брови:
— Я поехал бы в святую землю, дона Патросинио! В Палестину, дорогая моя сеньора! Увидеть своими глазами Иерусалим и Иордан! Постоять, по примеру Шатобриана, со шляпой в руке на вершине Голгофы, размышляя, проникаясь, мысленно восклицая: «Salve!»[2], и привезти путевой дневник, милая сеньора! И опубликовать исторические заметки! Теперь вы знаете, куда бы я поехал… Я поехал бы в Сион!
Подали жаркое; сотрапезники склонились над тарелками, присмирев при мысли об упомянутых доктором святых местах, где господь принял крестную муку. А мне уже чудилось, что в далекой Аравии, после изнурительного многодневного перехода на верблюдах, я вижу перед собой груду развалин вокруг одинокого креста; среди олив угрюмо течет река; небо нависло безмолвным и печальным сводом, точно крышка гробницы. Таким представлялся мне Иерусалим.
— Чудное путешествие! — задумчиво прошептал падре Казимиро.
— Не надо забывать, — невнятно, как бы читая вполголоса молитву, пробормотал падре Пиньейро, — что господь наш Иисус Христос высоко ценит и щедро вознаграждает тех, кто приходит поклониться его святому гробу.
— Кто съездит в Иерусалим, — подхватил Жустино, — получает там полное отпущение грехов. Ведь так, Пиньейро? Я читал об этом в «Панораме»… Паломники возвращаются оттуда очищенные от всего…
