— Слушаю, Георгий Петрович. С чем явился?
— Просто повидаться, — пожал тот плечами. — Вон сколько лет не виделись.
— Вранье. Из Департамента полиции люди просто так не приходят. Непременно с пакостью. Или чего-то приперло. Зачем понадобился?
— Есть разговор, Егор Никитич.
— Ты видишь, в каком я состоянии?
— Вижу.
— И какой разговор может быть?
— Значит, в другой раз.
Потапов хотел было выйти, но Гришин придержал его:
— Погоди. — Внимательно посмотрел ему в лицо. — При деньгах?
— Есть маленько.
— Пойдем в кабак, там расскажешь.
— Так ведь выпьешь, и никакой разговор не получится.
— Получится!.. У меня мозги светлеют, когда опохмелюсь. — Гришина слегка повело, он схватился за стол, крикнул: — Дашка, собирайся, пойдешь с нами!
Кабак был полуподвальный, затхлый, с несколькими шумными клиентами, судя по всему завсегдатаями. Те уже были в подпитии, и не исключалась традиционная свара.
Гришин с видом завсегдатая выбрал удобный по расположению стол, рухнул на табуретку, кивнул дочке на соседний:
— Сиди там и не мешай.
Даша послушно уселась, принялась отрешенно водить глазами по засаленным деревянным стенам кабака.
Егор Никитич жестом позвал полового, тот подрулил к столу, вежливо изогнулся:
— Слушаюсь.
— Бутылку хреновухи, студень с горчичкой и хлебушка, — распорядился Егор Никитич половому, кивнул на дочку: — А мамзельке стакан узвору. Можно с пирожным.
— Будет сделано, господин.
Половой удалился. Гришин тяжело и надсадно закашлялся вновь, объяснил:
— Как застудился в зиму, с тех пор и мучает мокрота. — Закурил, с прищуром через табачный дым посмотрел на визитера. — Излагай, Георгий Петрович.
Потапов чуть поелозил на стуле, в упор посмотрел на бывшего следователя.
— Начальство, Егор Никитич, проявило к тебе неожиданный интерес. Едва ли не в спешном порядке.
— И кто ж начальство в жареное место клюнул?
— Нашелся один петушок.
— Неужто так серьезно клюнул?
— Суди сам, ежели на тебя, опального, розыск организовали. В департаменте ведь после самострела на тебе сразу крест поставили. А тут, гляди, понадобился.
— Все это не столько забавно, сколько глупо, — усмехнулся Гришин, взял принесенный половым графин, разлил по рюмкам. — Давай, Георгий Петрович, за встречу. Непонятную, хотя и с элементами интриги.
Чокнулись, выпили. Гришин, шумно сопя носом, намазал горчицу на кусок хлеба, стал закусывать, от удовольствия мотая головой и вытирая слезы. Налил по второй.
— Папенька, — подала голос Даша, аккуратно отщипывая ложечкой пирожное, — я все вижу, все замечаю. Не увлекайтесь, иначе до дома не дойдем.
