— Что разбудило вас?
— Вода, — я бессильно откинулась на кушетку.
— Какая вода?
— Вода, в которой тонешь.
Он помолчал. Я слышала его дыхание. Нет, то было мое дыхание. Учащенное, как после бега.
— Расскажите мне об этой воде.
И я рассказала ему.
— Совсем маленькой, в три или четыре года, родители повезли меня вместе со старшими сестрами в Техас, к дяде Джиму. Я помню, как мы долго ехали на поезде до Сент-Луиса, а потом пересели на другой поезд. Техас показался мне пустыней. Иссушенная, потрескавшаяся земля. Когда мы гуляли, я всегда держалась за руку отца. Я помню очень громкие раскаты грома и ливень, обрушившийся на землю. Мы ушли довольно далеко от дома дяди и промокли насквозь. Дядя Джим что-то кричал моему отцу, отец велел маме нести меня, а сам взял за руки моих сестер, они были старше, а вода уже заполнила пересохшие русла ручейков, в мгновение ока превратившихся в бурные реки. Мама споткнулась, уронила меня, тут же подхватила вновь, а я хотела быть с отцом, но он ушел вперед с сестрами, и вдруг стало так темно, что я уже их не видела, я боялась, что мои родители на найдут друг друга, и ревущей воды. Я не сомневалась, что кто-то умрет, и мне не хотелось, чтобы умирал папа, мама или я сама. А потом ливень прекратился так же внезапно, как и начался, остались лишь потоки быстро бегущей воды, и, слава Богу, мы увидели впереди дядю Джима, который успел сбегать домой и вернуться на пикапе-вездеходе. Мои сестры уже сидели в кабине, а отец бежал ко мне и маме. Под тем ливнем погибли четыре человека, трое из одной семьи, но мы все остались живы и добрались до дому промокшие и перепуганные. Но у меня до сих пор не укладывается в голове земля, превращающаяся в бурную реку.
Доктор Кох молчал. Я слышала как тикают часы.
— О чем вы сейчас думаете? — спросил-таки он.
— Пока я не сплю…
— Да?
— Пока я не сплю, я не утону.
— Сон опасен для жизни.
— Да.
— Отсюда бессонница.
Я вспомнила, как в доме дяди Джима моя мать пела мне колыбельные в первую ночь после потопа. Я помнила, как отчаянно боролась со сном.
— Для ребенка то было ужасным потрясением, — заметил доктор Кох.
— Для всех, — поправила я его. — Моя мать долгие годы с ужасом вспоминала о том дне.
— Речь сейчас не о том. Давайте вспомним, когда бессонница проявилась особенно сильно?
— Когда я впервые надолго уехала из дома.
— То есть когда мама и папа уже не могли вытащить вас из воды.
— Звучит нелепо.
— Все наши возвращающиеся кошмары с одной стороны нелепы, но с другой позволяют познать себя. Я так рад.
