— Фамилии детектива и сотрудницы полиции?
— Я их не знаю!
— Мы найдем их в протоколе допроса. Если они его составили.
— Вы полагаете, что они могли ничего не записать?
— Все возможно. Куда вы поехали из участка?
— К доктору Коху. Он мне ничем не помог. Я рассердилась. Он, кстати, порекомендовал обратиться к адвокату. И Билл повез меня к родителям.
— Вы им рассказали?
— Более-менее.
— Объясните, что вы имеете в виду.
— Есть пределы, за которые в разговоре с родителями не переступишь. Я рассказала об изнасиловании отцу, потому что доктор Кох сказал, что мне нужен адвокат.
— Давайте на минуту прервемся. Поймите главное: вы — наш единственный свидетель.
— Я знаю.
— И нам нужна очень мощная поддержка от независимых источников, чтобы убедить присяжных в нашей правоте.
— И на кого мы можем опереться?
— В этом-то и проблема.
— Как насчет доктора Коха?
— Он знает лишь то, что слышал от вас. Как говорится, сведения из вторых рук. Та же история, ничего более. Но у нас есть немного времени. Моя следующая встреча только в семь часов. Я хочу, чтобы вы рассказали мне о ваших взаимоотношениях с доктором Кохом. Почему вы обратились к нему, какие вопросы вы обсуждаете? Я понимаю, это глубоко личное, но, видите ли, если нам удастся убедить окружного прокурора или кого-то еще предпринять какие-либо действия против этого мужчины, защита обязательно зацепит ваши визиты к психоаналитику. Они свидетельствуют о том, разумеется, для обывателя, что у вас есть эмоциональные проблемы, что вы неврастеничка, что… и не надо возмущаться, такова жизнь, что какая-то часть вашей истории может оказаться выдумкой. А возможно, и вся история.
Франсина, которая обычно не плакала, едва сдерживала слезы.
— Поплачьте, если хотите, — предложил я.
— Я не плачу, — всхлипнула она, и я протянул ей бумажную салфетку.
Тело ее затряслось в рыданиях.
— Это хорошо, — отметил я.
Она громко высморкалась, попыталась взять себя в руки.
— Что значит, «это хорошо»?
— Слезы свидетеля могут стать решающим доводом, — я протянул вторую салфетку.
— Негодяй. Вы хотели видеть меня плачущей.
— Мне надо знать, способны ли вы расплакаться. Это часть подготовки к судебному процессу, — я положил руку ей на плечо. — И я не негодяй. Я адвокат. А теперь расскажите мне о докторе Кохе.
