— Чего?! Разве я тебя звал? Или, может быть, твой Яран?
— У меня такая профессия. Я собираю информацию, и ее потом используют колонисты. И, естественно, мы ищем жизнь, разумную жизнь.
— А зачем?! — с победоносным злорадством крикнул Октар. — Зачем глушить себя никчемными надеждами, если заранее знаешь, что ничего хорошего из этого не выйдет?
— Почему?
— Да потому, — проникновенно заговорил он, — что аборигенам, если вы их найдете, лучше от этого не становится! Как не стало лучше и пещерным людям. Прилетел некто, насовал им в руки трактора, вездеходы, эти дурацкие дома, которые надуваются прямо из сумки — все во имя прогресса. Самое главное, дал им оружие, ведь луки стареют, ломаются, а секреты лака теряются, а они, с твоим оружием, против своих же, против горцев, всех горцев выбили.
Октар замолчал и всхлипнул. Михаил устало соображал, пытаясь найти хоть мало-мальски оправдывающий ответ. Потом неуверенно заметил:
— Но ведь это единичные случаи. Да, попадаются глупцы… Но малыш его перебил:
— А раз так, то нечего вообще разрешать лезть в чью-то жизнь.
Наступило неловкое молчание. Михаил мысленно (или бессмысленно) обругал себя дураком. Разговор получился странным, и не то чтобы странным, а просто нелепым, неестественным, но закономерным, логичным продолжением их сегодняшней прогулки. Наверное он ожидал медленного, постепенного перехода, даже незаметного, но мальчик в который раз поражал своей быстротой и непредсказуемостью. Может быть, следовало больше молчать и слушать? Что за сомнения, соберись, Михаил, опять ты расклеился, черт возьми, соберись! И сделай выводы, ведь иначе нельзя, обязательно нужно делать выводы. Правильные.
— Ладно, хватит, — сказал, наконец, Октар. — Поможете мне его поймать или нет?
— Зачем?
— Надо выяснить месторасположение стоянки пещерников. Может, кто-нибудь из Просветителей еще жив.
Михаил отошел в сторону и больно ударился правым виском о твердый пластмассовый шарик. Нащупав, он дернул его вверх, и ослеп от нестерпимо яркого света. В судорожной темноте прикрытых век поплыли пятна. Когда он немного прозрел, то увидел на потолке сплошную полосу длинных ламп, плотно пригнанных друг к другу. Справа чернел здоровенный рубильник, похожий на трость с набалдашником, а от него вдоль стены тянулись коробчатые кожухи с мигающими лампочками, как в радиорубке. Яран закрывался от света ладонями, а Октар смотрел открыто и не мигая.
Когда все протерли глаза и привыкли, Яран спросил:
