Михаил сел на свернутый спальный мешок и стал размышлять. Подобные мероприятия проводились и у них, в околосолнечных системах. И кстати, довольно успешно. Все действовали в рамках общей теории развития, все соответствовало диаграмме Вандарова, все шло хорошо. Но ведь эксперимент еще не закончился. И чем закончится, неизвестно.
— Я уже не говорю о том, — продолжал Яран, — что наши с тобой существа не изменятся за ближайшие пятьсот — тысячу лет. Они не станут завтра умнее, не будут перед тобой извиняться. А вот вероятность того, что завтра тебе на голову свалится камень, очень велика.
Михаил ошарашено смотрел в огонь, потом вспомнил.
— Слушай, там ведь остались следы. И клочья какой-то материи. Может, еще раз посмотрим?
— Завтра посмотришь, — проворковал Яран и сильно раскрыл ноздри. Он так зевал. — Нет у меня времени туда-сюда бегать. Давай спать. Как это ты говорил, утро вечера спокойнее.
— Мудренее, — поправил Михаил.
— Да, мудренее… — Яран повалился прямо на охапку веток и заворковал…
Утром они покинули пещеру. Михаил специально заглянул в овраг и не удивился. Все следы на дне были тщательно замазаны и стерты. И исчезли рваные тряпичные лохмотья.
Глава третья. В зелени ветвей
Внизу было тепло, гораздо теплее, чем на вершине хребта. В тени было тоже неплохо, но зато, когда кто-нибудь выступал на освещенные участки местности, сверху начинал давить дрожащий тропический зной. Михаил снял куртку и повесил на плечо, держа пальцем за магнитную петлю. Яран остановился, тяжело сел на рюкзак и предложил отдохнуть. Михаил присел рядом, стал попивать из фляжки и с интересом осматриваться.
Когда-то здесь текла горная река. Каждый год, каждую весну она раздувалась, выходила из берегов, мощный поток поднимал со дна и ворочал, как человек конфету, огромные глыбы, выкашивал деревья у берега, сливался вместе с другими реками в одну артерию. А потом, по чистой случайности, какой-нибудь камушек весом в пятьсот тонн загородил дорогу реке, и река превратилась в высохшее русло, которое гигантским желобом сворачивало влево и исчезало в плотном сизом тумане. Слева сплошной желто-зеленой полосой шел обрывистый берег с торчащими корнями и кромка могучего леса. Справа выступал высокий гранитный кряж, блестя слюдой, и над всем этим нависало высокое и розовое безоблачное небо.
Яран растопырил на затылке гребень пластинок, как попугай, и принялся чесаться. Пластинки были тонкие, музыкально отзывались под пальцами, как старинный брегет, и слабо блестели. Михаил посмотрел на него и засмеялся.
