– А если… – начал было Роман, но Геннадий тут же перебил его:
– А вот если Антон нароет что-то важное для нас, то будет считаться, что это мы с тобой нарыли, понял, недоумок?
– А как же…
Он снова не успел договорить, потому что Колосенцев читал его мысли, словно открытую книгу. Молодец Генка, подумал Антон, только почему он так грубо разговаривает с пареньком? Никто ведь не рождается опытным профессионалом, все когда-то начинают, все учатся, задают вопросы, не понимают, ошибаются, и сам Колосенцев наверняка был таким же.
– А так же, – ехидно протянул Геннадий. – Заработаешь себе славу лучшего агентуриста округа, а то и всей Москвы, – и хлопнул Дзюбу по налитому плечу, обтянутому толстым свитером.
– Почему? – не понял тот.
– Молодой ты еще, – притворно вздохнул Геннадий. – Элементарных вещей не понимаешь. Ты как собираешься следаку представлять информацию, которую для нас нароет Антон? Придешь и скажешь: «А вот Антон Сташис с Петровки мне сказал»? Нет, Рыжик, тебе придется бумагу строчить о том, что ты встречался с источником, и источник тебе поведал, что случайно познакомился с неким господином, который, оказывается, знаком с Ларисой Скляр и рассказывал о ней то-то и то-то. Представляешь, сколько агентурных сообщений ты накропаешь с подачи Антона? Вот так, Ромчик. Учись, пока есть у кого.
– Получается, врать придется? – Дзюба огорчился и даже не пытался это скрыть. – Это же натуральная подделка документов. Разве это правильно?
Антон улыбнулся. Нравится ему этот парнишка своей непосредственностью и открытостью. Наверное, эти качества не особенно хороши для сыщика, но зато им нет цены в обычных человеческих отношениях. С самого начала встречи он внимательно наблюдал за обоими оперативниками. Мнение о Геннадии Колосенцеве у него уже было составлено во время первого знакомства, и мнение это никаких изменений не претерпело. Все жесты, мимика, выражение лица и позы не просто говорили – кричали об одном: оставьте меня в покое, дайте мне быстро выполнить поручение следователя и отвалить, в моей жизни есть вещи куда более интересные и важные, чем раскрытие каких-то там преступлений. Интересно, что это за нужные и важные дела, которые так манят Геннадия? Надо будет при случае спросить у Дзюбы. А вот Роман никакого второго дна не имеет, он что думает, то и говорит, что чувствует, то и демонстрирует, ничего не скрывая и не пытаясь выдавать одно за другое. Через десять минут после начала встречи Антон перестал следить за внешними проявлениями рыжеволосого оперативника и только слушал то, что он говорил. Для чего наблюдать, если и без того все видно и слышно?
