— Ядовитое замечание. Твои стандарты не очень высоки.
— Тебе-то откуда знать? Тебя мои замечания никогда не интересовали. Ты вообще меня не понимала. Просто брала от меня все, что можно, а когда я надоел, дала мне отставку.
— Не намеренно. И, кстати, то же самое можно сказать о тебе.
— Возможно. Теперь, когда все в прошлом, легко давать безапелляционные оценки.
— Да, легко, — согласилась Роан, испытывая совершенно противоположные чувства. — Я была напугана, словно попала в западню, — тихо добавила она, — а твоя ревность и вспышки гнева только осложняли ситуацию.
— Ты великолепно сыграла, очень правдиво. — Арден сказал это так, будто и тогда, прошлым летом, не сомневался в ее неискренности. — И еще: я тебе поводов для ревности не давал.
Истинная правда, никаких поводов у нее не было… Успокойся, Роан, ты же столько раз твердила себе: никогда не нужно вспоминать то, что быльем поросло и покрылось паутиной забвения.
— А мне, может, ревности-то как раз и не хватало, — сказала она. — Был бы мотив, было бы и основание.
— Странная логика. По-твоему, если бы я тебя обманывал, ты бы получила официальное основание обманывать меня?
— Я тебя никогда не…
— Разве? Ни с одним из тех парней, что я чуть ли не каждый день видел то входящими в твою квартиру, то выходящими из нее?
— Я должна была вести переговоры с менеджерами! — вспылила Роан. — Сто раз тебе это объясняла!
— Помню. Однако у нас с тобой разные представления о том, что такое обман. Ты не находишь?
— Я не обманывала тебя! — разозлилась Роан.
— Значит, ты не считаешь обманом то, что ты принимала мои ухаживания и дала понять, что не против выйти за меня замуж?
Что на это ответить? Что тогда еще многого не знала и не заглядывала в будущее?
— Я не хотела вступать с тобой в связь, Арден, — сказала она спокойным тоном. — Не говоря уже о более серьезных отношениях. И ты это знаешь. Но… — Но все ее намерения таяли, как первый снег, от одного его взгляда, от одного прикосновения… — Если бы между нами была нежная, романтическая любовь, все могло бы сложиться иначе. Но у нас постоянно вспыхивали скандалы…
— Поэтому ты решила самоустраниться?
— Да, потому что всякий раз, когда я старалась объяснить тебе, что мне необходимо почувствовать свою значимость, ты приказывал мне заткнуться и не пороть чушь.
— Так это и была самая настоящая чушь.
Все мужчины одинаковы. Не принимают мнение женщины всерьез, называют его глупым и отметают прочь.
— Мне это было нужно! Ты самонадеянно решил, что стоит тебе сказать слово, как все будет по-твоему. Я с самого начала предупредила тебя, что не стремлюсь к серьезным взаимоотношениям. Ты не поверил, посчитал, что с легкостью возьмешь надо мной верх, поскольку ты сильная личность. Ты отверг мои планы на будущее. Разве удивительно, что я вела себя как капризный ребенок, если только таким способом могла заставить тебя прислушиваться к моим словам? — Мало-помалу Роан снова разгорячилась. — Я вообще не уверена, что ты по-настоящему меня хотел — не как женщину, а как личность, — даже думаю, что ты и не видел во мне личность.
