— Мы установим для поместья карантинный режим, — сказал Жеребкинс. — Распространение вируса можно предотвратить, если никто не попытается лечить твою мать с помощью магии.
— Я сильно сомневаюсь в том, что моя мать — первая, кого поразил этот недуг. Трудно поверить в подобное совпадение. Уверен, есть и другие больные, и кто знает, до какой стадии развилась болезнь у них.
Жеребкинс хмыкнул — так он выражал свое согласие с чужим мнением.
— Скажи мне, Артемис, в чем заключается твое «сравнительно простое решение»?
— Я вернусь в прошлое и спасу лемура, — ответил Артемис с лучезарной улыбкой, словно предложил искупнуться в жаркий летний денек.
Молчание. Несколько минут стояла полная тишина, прерванная в итоге сдавленным ржанием Жеребкинса:
— Вернешься…
— В прошлое, — закончила за него Элфи полным сомнений тоном.
Артемис расположился в удобном кресле, сплел пальцы и кивнул.
— Готов выслушать возражения. Приступайте.
— Откуда такая самоуверенность? — спросила Элфи. — После всех трагедий, свидетелями которых мы стали, после разрушений, причиной которых послужили твои планы…
— Это решимость, а не самоуверенность, — поправил ее Артемис. — На осмотрительность нет времени. Матери осталось жить всего несколько часов, и волшебному народцу — не больше.
Жеребкинс наконец захлопнул разинутый от изумления рот.
— Ты хоть представляешь, сколько заседаний конституционного комитета мы должны провести, чтобы только вынести этот вопрос на рассмотрение Совета?
Артемис небрежно махнул рукой.
— Не имеет значения. Я изучил Конституцию волшебного народца. В ней не упомянуты ни люди, ни демоны. Если Номер Первый решит мне помочь, вы не сможете на законных основаниях помешать ему.
В спор вступила Элфи.
— Артемис, это безумие. Путешествия во времени признали незаконными не просто так. Возможные последствия даже незначительного вмешательства могут оказаться катастрофическими.
Артемис грустно улыбнулся.
— Да, конечно, знаменитый парадокс времени. Если я вернусь в прошлое и убью собственного дедушку, то перестану существовать? Лично я согласен с мнением Горбена и Берндта, а эти господа полагают, что последствия уже наступили. Мы можем изменить только будущее, но не прошлое или настоящее. Если я вернусь, значит, я уже возвращался.
Элфи было очень жаль Артемиса — болезнь Ангелины пробудила мучительные воспоминания о последних днях ее собственной матери.
— Артемис, мы не имеем права вмешиваться, — мягко произнесла она. — Люди должны жить так, как им предписано судьбой.
