Вдруг небо над горными пиками вспыхнуло.
Да, именно вспыхнуло — это слово в данном случае подходит лучше любого другого. Это не было похоже ни на огонь, ни на ослепительное сияние, ни на зарево — просто внезапная, чрезвычайно яркая вспышка, подобная вспышке фотоаппарата, точнее, миллионов фотоаппаратов. Она длилась всего секунду, а погаснув, оставила после себя кромешную тьму, поглотившую даже луну и снежные горные пики и чуть рассеявшуюся только после того, как глаза вновь обрели способность что-либо различать.
Кобб, ослепленный, выпустил из рук штурвал и инстинктивно схватился за что-то, а вертолет тем временем упорно продвигался вперед.
Вдруг послышался громкий звук — словно пророкотали, слившись воедино и предвещая беду, тысячи громов.
Вертолет затрясло в потоках воздуха, он нырнул. Все еще ничего не видя перед собой, Кобб наугад нащупал штурвал и потянул его на себя, чтобы поднять машину вверх.
Леденящее кровь сознание опасности и борьба с вышедшей из повиновения машиной прояснили разум и заставили Кобба сконцентрироваться.
Такой световой эффект мог быть вызван только взрывом на атомной станции.
Вертолет наконец пришел в норму. Да и зрение прояснилось. Луна по-прежнему висела над горными вершинами. Зарева не было. Его и не должно быть — Кобб это знал. Пожар не возникнет… если только… если не…
Он прищурился, словно пытаясь пронзить взглядом окружающую тьму. Ни намека на свечение… ни единого сполоха огня… Только синь ночного неба, серебристо-белый снег на горных вершинах и яркая, почти белая луна.
У него перехватило дыхание.
Взрыв был — в этом он уже не сомневался. И все? Дальнейшего разрушения не последовало? Неужели все их расчеты и опасения оказались беспочвенными? Быть может, произошел мгновенный распад ядерного топлива и вся его энергия была израсходована в одном-единственном взрыве?
Кобб повел вертолет к земле, заставляя машину плавно скользить над вершинами. Он догадывался, какая картина вскоре предстанет его глазам, и пытался собраться с силами, чтобы стойко вынести это зрелище.
Еще издалека он увидел зубчатый шрам, змеившийся поперек долины, и тускло поблескивавшую скалу, расколотую и словно отполированную взрывом.
Пролетая над обезобразившим долину глубоким шрамом, Кобб затаил дыхание. Ни единого намека на еще недавно стоявшие здесь здания, ни единого признака жизни. Не чувствовалось и запаха гари. Не было даже пляшущих в воздухе пылинок. Впрочем, их и быть не могло. Атомный взрыв не оставляет после себя даже пыли. Ибо сама пыль стала бы частью той разрушительной энергии, которая образовала излом поперек долины.
