После ужина Якоб установил палатку. Прямо на повозке. Ирма, отчаянно зевающая, пробралась внутрь и, похоже, сразу уснула. Парень хмыкнул. Интересно, где по ее мнению, будет спать он?
Якоб осторожно заглянул под полог. Ирма уже спала, завернувшись в куртку и накрывшись одеялом.
"Извините, ваше дворянское благородие, но на камнях спать — верный способ сойти в могилу, а спать в лесу — еще более верный"
Парень забрался внутрь и тихонько накрылся одеялом. Девушка тут же перевернулась во сне и прижалась к нему, что-то бормоча.
"Замерзла, бедняжка… Вот напасть на девчонку: и отец — мерзавец бездушный и муж — скотина, и слуги Грибного Короля за ней охотятся. Да еще и крестьянин Якоб постоянно обижает…"
Он укрыл девушку поплотнее.
"Главное — завтра проснуться раньше нее. А то остаток дороги будет себя терзать: что ночью было и было ли что…"
Ирма проснулась рано утром. От того, что замерзла. Почему под утро всегда так холодно?
Под пологом палатки, разумеется, никого не было. Из-за полотняной стенки доносился неразборчивый голос Якоба, который, похоже, встал уже давно.
Видимо, "рано утром" для дворян и для крестьян — это два разных времени.
Ирма потянулась, всласть зевнула. Села и задумалась.
Ночью она спала крепко, даже не задумываясь, что находится посреди населенного нечистью леса. И ночью было тепло…
Память подсказывала, что во сне она, чтобы согреться, обнимала кого-то большого и теплого. Неужели…
Ирма затрясла головой. Нет, не может быть. Крестьяне, конечно, наглые, но не могла же она ОБНИМАТЬ его?
***
Якоб бросил взгляд на закачавшуюся повозку. Проснулась, наконец. Сколько вообще спать можно? Дитрих уже готов к отъезду, а она все еще спит.
Хорошо еще, подумал Якоб, что она такая соня. А то страшно представить, что бы было, если бы она проснулась и увидела, что рядом с ней лежит крестьянин.
Нет, конечно, утром они лежали спина к спине, что сложно признать попыткой домогательства, но…
Якоб задумался. Память подсказывала, что во сне он обнимал кого-то теплого и маленького.
Якоб затряс головой. Нет, не может быть. Дворянки, конечно, бесстыжие, но не мог же он ОБНИМАТЬ ее?
***
Девушка выпрыгнула из повозки, потянулась. Огляделась.
На стоянке уже было пусто. Вчерашний крестьянин со своей женой уже уехал. Хорошо.
Ирма забежала за повозку по утренним делам. С опаской ступила на мягкий мох…
Нет, никакое чудовище не выскочило из-за сосен.
Довольная девушка вышла на площадку:
— Якоб, еда…
Ирма замерла.
