Впрочем, и здесь хватало пошлостей. Взять хотя бы тир, где устроили бесплатную стрельбу из духовых ружей по вражьим лидерам соседней страны, вернее по их карикатурным изображениям. И здесь молодого человека встревожила скорее форма, чем содержание. При попадании в главу государства раздавался пронзительный вопль и в воздухе расплывалось зеленоватое облачко, к тому же весьма вонючее. Самые разные крики, визги, хрипы и стоны сопровождали меткие выстрелы по другим мишеням. И звуки эти действовали на толпу ничуть не облагораживающе. Некая пошлая оргиастическая радость волнами катилась вокруг тира.
Особенно неприятно, что дети тоже участвовали в этой процедуре: со сладким предвкушением брали они на мушку маленькую принцессу сопредельной страны — трехлетнюю Жозефину, сидевшую на горшочке. При попадании девочка падала навзничь, раскинув руки, а горшок, начиненный разными сладостями, подъезжал к ногам искусного стрелка. Поверженная Жозефина со слезами в голосе звала няню, тут же приносившую новый горшок, лакомое содержимое которого доставалось в награду очередному снайперу.
На взгляд молодого человека, это был грустный, безобразный, более того — идеологически пагубный аттракцион: он создавал впечатление, будто высиженное на горшке красивой наследницей ненавистного королевства соблазнительно и аппетитно для подрастающего поколения государства всеобщего благоденствия. Грубый просчет! И наш герой тут же пополнил свои мысли и суждения соответствующей записью в блокноте.
А ведь сама Жозефина, белокурый ангел, ни сном ни духом не виновата — слова не молвила против нашего государства! Всем должны быть дороги невинные младенцы, от которых следует ждать лишь самого лучшего.
Конечно, совершенно иное дело генералы враждебной страны, хотя бы тот же Хуан Альварес, победитель бесчисленных сражений и любимец неисчислимых женщин, о действиях которого на посту главнокомандующего во время недавней войны красноречиво свидетельствуют все эти калеки, их протезы и инвалидные коляски, как-то особенно мучительно притягивающие взгляды на сегодняшнем торжестве. Когда генерала поражает выстрел, даже молодой человек ощущает нечто вроде щемящего патриотического порыва. Он украдкой хихикает при баритонально-трагическом реве Альвареса. Так ему и надо!
Но нет! Пора отсюда уходить: конечно, патриотические чувства заслуживают похвалы, но они все-таки не должны пробуждать в нас тех страстей, о которых он столь подробно говорил Магдалине, комментируя гравюры Гойи.
