— Ну-ну, — говорит Виноградов.
Он видит, как ведущая машина уменьшает высоту. Понятно, облака сверху, Марков хочет проскочить визуально…
«Но мы идем как раз на пределе, — думает Виноградов. — Меньше держать на этом маршруте опасно. Можно подняться выше, там свирепствует ветер, с ним не сладят эти машины. Значит, вниз?»
«Что он делает? Нельзя уменьшать высоту!»
Юрий слышит голос Маркова:
— Иду на безопасный, думаю, проскочить…
Ведь это неправда! На что он надеется? На свой опыт? Но ведь маленький просчет… Оправдан ли этот риск?
И снова голос: «Виноградов, держись поближе, следи за мной»…
Две машины идут в Анадырь, их ведут два лучших летчика Чукотки. Один из них грубо нарушил правило о безопасной высоте полета. Он идет на риск. Второй считает его неоправданным…, Но идет за командиром!
«…Да, победителей не судят… Но что делать мне? Промолчать?»
Они пили чай в уютной квартире Марковых. Идти к ним сегодня Виноградову не хотелось, да Мария. Порфирьевна затащила.
Здесь все было по-прежнему. Портрет хозяина в форме учлета, «аннушка» из моржового клыка — подарок эскимосских резчиков, фотографии Александра, единственного сына Марковых, бросившего горящий «Миг» в «Летающую крепость» в пятьдесят втором…
— Андрей Михайлович, — сказал Юрий и замялся.
— Выкладывай, парень, — сказал Марков.
— Следовало повернуть, высота была ниже безопасной…
— И сидеть еще? До морковкиного заговенья?
— Но ведь это нарушение… Я ведь ваш заместитель, за это других гоняю, а вы, командир эскадрильи…
— Пусть другие с мое полетают. Мать, положи нам варенья. И потом, откуда ты взял, что я нарушил?
— Но я же сам видел, и барограмма.
— Что? Так ты еще проверять меня станешь? Заместитель… Забыл, как справа сидел?
— Что случилось, Андрюша? — спросила Мария Порфирьевна. — Чего ты на него набросился? Бери варенье, Юрочка.
— Ничего я не забыл, — сказал Виноградов, — ни правого кресла, ни острова Духов, ни ваших уроков. Да только…
Он махнул рукой и поднялся. Марков встал тоже, вышел в другую комнату, и было слышно, как он ворчит, чиркает спичкой, пытаясь разжечь папиросу.
Юрий одевался в прихожей, в дверях появился Марков.
— Нина Субботина подала рапорт, — сказал он. — Просит перевод в эскадрилью Шумилова. Понимаешь?
— Понимаю, — сказал Виноградов.
— Ну и правильно, что понимаешь. Рапорт я ей подписал. Хорошего работника теряю, но так будет лучше…
В этом доме дверь открывалась наружу…
Виноградов разбросал ногами полуметровый сугробик, словно дворовый пес улегшийся на крыльце, и потянул дверь. Поперек коридора голубели полосы снега. «Успели вовремя, — подумал он. — Такая пурга на неделю. Может и прав старик?»
