Мохаммед-Таги почтительно ответил:
— Прекрасно сделали, барин. Жениться таким образом, как вы решили, не плохо. А не узнали вы, что это за девушка? И какое у нее состояние?
Задавая этот вопрос, Мохаммед-Таги думал о своем. Он был из числа тех слуг, которые умеют извлекать пользу из своих господ, занимаясь разными побочными делами, больше по части сводничества. С тех пор, как Мохаммед-Таги поступил в дом принца К., он извлекал выгоду из Сиавуша-Мирзы, которого таскал по публичным домам; там, получая от него крупные суммы, он давал малую толику хозяйке, а остальное клал себе в карман. Одним словом, как теперь говорят, он умел «обставить» молодого барина. Слуга думал теперь о том, сколько и как можно будет получить от молодого барина или от других господ в связи с этим браком.
Попыхивая папиросой с золотым мундштуком и выпуская густые клубы дыма, Сиавуш продолжал:
— Отец об этом ничего не сказал, как я ни настаивал. Ну, да через несколько дней, конечно, все скажет.
Не думайте, что так рассуждает только Сиавуш-Мирза. Так женится, пожалуй, большинство персидских молодых людей. Они не могут видеть женщину, которая волею судьбы становится женой. Они часто не знают даже, как выглядит та, что будет разделять с ними ложе в течение долгих лет, румяна ли она или бледна, худа или полна, высока или низка ростом. Окружающие же, рассчитывая получить какую-нибудь выгоду, или просто наесться до отвала на угощении у жениха, или покушать сластей на свадьбе, рассказывают о ней жениху то, что соответствует его вкусам. Выпив подряд несколько рюмок, Сиавуш вскочил:
— Ну, ладно. Теперь пойдем.
Быстро надев черное суконное пальто европейского покроя и маленькую черную меховую шапочку, взяв в руки стек с кожаной петлей на конце, он вышел и, сопровождаемый Мохаммед-Таги, спустился по лестнице в сад. Было светло, месяц заливал все ярким светом. Пройдя короткую аллею, по сторонам которой были клумбы цветов и душистых трав, они двинулись к воротам. Лица их были оживлены: у одного нетерпением и похотью, у другого — алчностью. Живший у ворот в пристройке старик-сторож отпер им калитку.
Было два с половиной часа после захода солнца.
Едва они вышли, Сиавуш спросил:
Придется, значит, всю дорогу пешком идти?
Мохаммед-Таги ответил:
— Она сказала, что мы должны быть там в три часа после заката. Сейчас два часа, и если мы потихонечку пойдем — в такую погоду отлично прогуляться, — то будем вовремя.
И они двинулись. Прошли Хиабан Дервазэ-Казвин, дошли до перекрестка Гасан-Абад. Здесь взгляд Сиавуш-Мирзы упал на какую-то женщину, шедшую по направлению к Дервазэ-Баге-Шах
