Врач-хирург не появлялась в палате больше двух суток. По временам лишь подходила усталая сестра, измерив температуру, прослушивала пульс и назойливо спрашивала:
— Как самочувствие?
— Хорошее, — отвечал больной и тут же пытался узнать, что нового на фронте.
На третьи, сутки пришла хирург, мягко улыбаясь, осторожно спросила:
— Как ваша рана, молодой человек?
— А откуда мне знать? — сердито бросил Кузнецов. — Ее не смотрел ни один человек.
— Этого и не требовалось. Всему свое время...
Стянув одеяло с больной ноги, врач предложила:
— Попробуйте пошевелить пальцами.
«А вдруг не получится?» — быстро мелькнула мысль у летчика. И уже вслух он спросил:
— А рану я не разбережу?
— Не бойтесь.
Кузнецов осторожно пошевелил всеми пальцами сразу, потом большой из них выгнул круто кверху, а остальные — вниз, потом уже смелее проделал то же самое еще раз, удивленно посмотрел на врача и увидел, как в ее глазах заиграли искры. Она погладила летчика по курчавой голове и сказала:
— Вы с ногой, молодой человек.
— Спасибо вам, доктор, — поблагодарил врача офицер. — Вы для меня теперь как родная мать.
Накануне нового года младший лейтенант Александр Кузнецов получил назначение в новый полк, стоявший в Мокино, под Москвой. К одной радости — будет летать! — прибавилась вторая. За бои в первые дни войны летчику вручили орден Красного Знамени.
Полк, куда попал Александр Кузнецов, прикрывал воздушные подступы к столице. Авиаторы посменно круглые сутки патрулировали в окрестностях Москвы. В эти же дни офицера повысили в звании.
В феврале 1942 года летчика-истребителя комсомольца Александра Кузнецова приняли в кандидаты партии. В заявлении на имя секретаря полкового партийного бюро он писал:
«Я хочу стать членом великой ленинской партии. Высокое звание постараюсь оправдать в боях с немецко-фашистскими захватчиками. Уверен, что, став членом партии, я буду зорче видеть врага, крепче держать в руках штурвал самолета, смелее уничтожать гитлеровских воздушных пиратов».
А война оставалась войной. В полк поступил приказ — вылететь в район Калуги. Одетый в летный костюм, в широких полосатых унтах, Кузнецов казался почти квадратным. Он сел в самолет и ждал последнего сигнала. На летном поле появился комиссар дивизии и басовито крикнул:
— Желаю удачи, Александр Васильевич. Вечером будем вручать партийный документ.
Патрулируя над Калугой в паре со старшим лейтенантом Коноваловым, летчик в зеркало увидел два самолета «МЕ-110». С другой стороны показалась пара «ME-109» и враз отсекла самолет Коновалова.
