У Ламандэна вид был не более успокоительный. Его полные щеки, его плотное сложение могли бы внушить доверие. Но беспокоил его нос, длинный, плоский, изогнутый, как нож для устриц.
В Мартэне угадывался маменькин сынок, довольно приятной наружности, но преждевременно отупевший: из безвредной породы грибов, растущих в приемных.
Брудье закурил папиросу. Шагая между Ламандэном и Омером, сопутствуемый Мартэном, он двинулся вперед:
— Часовой! Позовите мне караульного сержанта!
Часовой поспешно вскидывает ружье на плечо, подбегает к маленькой форточке и стучит:
— Сержант! Сержант! Идите скорее!
Слышны заглушенные ругательства. Кто-то выходит из караульни, открывает калитку в воротах.
При свете фонарей он видит двух господ в цилиндрах, с лентой Почетного Легиона, и между ними бородатого господина с папиросой, у которого вид не первого встречного. Он видит еще одного господина, который держится поодаль, с портфелем под мышкой.
Выпучив глаза, он берет под козырек и, словно впадая в каталепсию, вытягивается в струнку.
— Сержант! Пусть сейчас же пошлют за полковником и обоими батальонными командирами! Я буду ждать их здесь.
Сержант берет под козырек, кидается, влетает в караульню, орет приказания.
Караульня изрыгает всех своих солдат. Двое из них выходят за ворота, тупо смотрят на четырех штатских, мешкают секунду, потом берут под козырек и гимнастическим шагом исчезают во тьме, а остальные, протирая глаза, оправляя кепи, застегивая пояса, прилаживая лядунки, торопливо выстраиваются в два ряда.
Сержант вопит:
— Смирно!.. На плечо!.. Направо кругом!
Брудье вмешивается отрывистым голосом:
— Без шума! Без грохота! Я желаю полнейшей тишины. Пока не прибудет начальство, никого не будить, никто ни о чем не должен знать.
С этими словами Брудье входит в ворота, сопутствуемый своим эскортом.
Сержант бросается в караульную лачугу и выносит стулья:
— Спасибо! Мы походим по двору.
Двор освещался только двумя фонарями у ворот. Запах царил здесь сильнее, чем свет.
— Друзья мои, — сказал Брудье, когда они отошли подальше от караульни, — я наслаждаюсь, как кошка. Какое острое удовольствие! Вы видели этого сержанта? Болван! Я у них поплясал в свое время. Сладость мщения, приветствую тебя! А вы себе с достаточной отчетливостью представляете тех двух служивых, что скачут в темноте? Друзья мои, для нас варится полная миска радости!
Ночь тихо воняла.
— Посмотрите на эту толстую, дрыхнущую казарму! Ее сны накапливаются под ней, как нечистоты под коровой. У меня в руке бодило. Вот уж заскачет она!.. Сейчас, господа, наши приятели уже вышли из отеля; они крадутся вдоль улиц! Они идут сюда…
