Настоящий идиот, подумала она, с трудом поднимаясь.
Мощная взрывная волна подняла ее в воздух. Она перелетела через кусты и приземлилась на спину под деревом. Потрясение оказалось настолько сильным, что сначала она даже не почувствовала боли. Постепенно к ней вернулся слух. Она слышала крики, визг, скрежет ме тал-ла. Потом вверх взметнулись языки пламени. Боли Клеа по-прежнему не чувствовала, только смутно сознавала: скоро ей будет очень плохо. Она встала на колени и поползла, как маленькая, – сама не зная куда. Главное, подальше от дерева, подальше от проклятых кустов. Вернулась способность соображать, а с ней – и мысли, которые ей хотелось отогнать прочь. Кроме того, у нее заболела голова. Боль и прозрение пришли одновременно. Клеа смутно понимала, что плачет. Правда, в общем шуме она даже не слышала собственного голоса. Она не знала, что течет у нее по лицу – кровь, слезы или и то и другое. Она ползла не останавливаясь и думала: «Если я не уберусь отсюда, мне конец. Мне конец!»
Вдруг перед ней на земле возникли туфли. Мужские туфли. Клеа вскинула голову; какой-то человек смотрел на нее сверху вниз. Его лицо показалось ей смутно знакомым, только она не могла сообразить, где его видела.
Он улыбнулся и сказал:
– Позвольте отвезти вас в больницу!
– Нет…
– Перестаньте, вы ранены. – Он нагнулся и схватил ее за руку. – Вам нужно к врачу.
– Нет!
Вдруг мужская рука исчезла, и знакомый незнакомец исчез. Клеа упала ничком. Вокруг нее клубился мрак, в котором плясали языки пламени. Она услышала другой голос – на сей раз знакомый. Кто-то схватил ее за плечи и начал трясти:
– Диана! Диана!!!
Почему он так ее называет? Ведь ее не так зовут… Она прищурилась, посмотрела в лицо Джордану Тэвистоку…
И потеряла сознание.
Закончив осмотр, врач включил в палате свет.
– Кажется, мозг не задет. Но меня беспокоит ее сотрясение. Кроме того, она теряла сознание, пусть и ненадолго. Рекомендую оставить ее хотя бы на одну ночь в больнице. Мы за ней понаблюдаем.
Джордан посмотрел на больничную койку, на которой съежилась маленькая фигурка. В рыжих волосах – трава, листья, на лице – корка запекшейся крови.
– От всей души согласен с вами, доктор, – сказал он.
– Вот и отлично. Не думаю, что у нее будут какие-то осложнения, но мы понаблюдаем за ней и сразу заметим признаки опасности. А пока пусть отдыхает, и…
– Я не могу остаться, – сказала Клеа.
– Разумеется, вы останетесь, – возразил Джордан.
– Нет! Я должна уехать отсюда. – Она рывком поднялась и опустила ноги на пол.
