Мы молча обнялись и поцеловали друг друга. Затем он сунул мне горячий чурек и кусок сыра.
Закусив, я шепотом объяснил Варламу, что хочу посмотреть на князя и его свиту. Варлам признался, что и ему хочется на них посмотреть, хотя дядя и тетя запретили входить в помещение гостей.
После довольно долгого совещания мы решили осуществить свое намерение. Осторожно слезли на землю и ползком стали пробираться к чердаку, под которым было помещение для гостей.
Было очень темно, и нам казалось, что под каждым деревом, под каждым кустом нас ожидает засада. Но мы продвигались все дальше и дальше. Лестница уже была близка, как вдруг залаяла собака. Узнав Варлама, она сразу же замолчала и завиляла хвостом. Варлам отогнал ее. Однако собачий лай не прошел бесследно. На веранду вышли двое мужчин и начали пристально всматриваться в темноту. Мы распластались на земле и ожидали последствий неуместного интереса к нам глупой собаки. Собака могла опять подбежать и тем выдать наше присутствие.
На наше счастье, она накинулась на гостей. Сквозь лай мы услышали голос одного из стоявших на веранде:
— Ну и собака у тебя! Хорошие собаки не лают на тех, кто уже побывал в доме хозяина.
— Да, собака у меня глупая, — согласился дядя Деавит. — Закрыть ее в сарай, чтобы не беспокоила вас?
— Нет! — возразил тот же голос. — Пусть лает, пусть...
Мы еще несколько минут пролежали на земле, потом поползли. дальше.
Наконец добрались до лестницы. И снова залаяла собака. Это заставило нас стремительно подняться наверх. Теперь мы уже были в безопасности, пусть себе лает глупый пес.
Чердак был пуст. Он был выстлан не досками, а продольно распиленными бревнами. Ползти по ним было трудно и неудобно, сучки впивались в наши колени.
Не считаясь с бесчисленными занозами и царапинами, мы искали щель. К этому прибавилась новая и, пожалуй, самая большая неприятность: едкий дым, шедший от очага снизу. Он разъедал глаза, щекотал в носу.
Но щель, наконец, была обнаружена, и мы одновременно прильнули к ней.
За щедрым угощением вокруг столиков сидели семь человек. Они ели дымившееся мясо, запивая его вином.
Около двери стоял дядя. Все молчали. Из комнаты доносилось только смачное чавканье. Тосты не произносились. Сидящий в центре стола поднимал свою кружку совином, обводил взглядом всех и враз осушал ее. Остальные равнялись по нему.
Вероятно, это и был грозный властитель Тенгиз. При тусклом освещении лучины и очага рассмотреть хорошенько его лицо мы не смогли.
