Мне представилась картина смерти бычка Балду. Слезы брызнули из глаз.
— Что ты? Разве можно сейчас плакать? Шалиани рассердится, молись скорее! — прикрикнул на меня дядя Еке.
Я принялся молиться. Раздался дикий, душераздирающий вой. Невдалеке от нас рухнул на землю еще один бык.
Хотелось зажать уши. Я было сделал такую попытку, но дядя Еке больно ударил меня по рукам.
Густая зеленая трава покрылась лужами крови.
Кровь растекалась по траве. Телят, козлят и баранов убивали прямо на руках.
Собаки лакали теплую кровь, ворча от жадности и удовольствия. Маленькие ребятишки хлопали по ней своими пухлыми ручонками, пачкая себя с ног до головы.
Вот показалась долговязая фигура монаха. Он сделал свое дело и теперь шел по лужам крови обратно. Полы его ризы были уже не золотыми, а кровавыми. Кругом валялись туши убитых животных. Их начали разделывать.
Религиозная часть празднества закончилась. Но народное веселье, состязания в ловкости, силе, грациозности продолжались.
Мужчины, свободные от разделки туши, стали водить хороводы. Они держали друг друга за пояса и танцевали простой, но необыкновенно бодрый и веселый танец. Все одновременно они приседали на одну ногу, выбрасывая при этом другую вперед, потом поднимались и опять приседали в такой же фигуре. Танец сопровождался пением.
На плечи танцующих вскочила новая группа людей. Образовался как бы второй этаж. Верхние танцоры правой ногой стояли на левом плече внизу стоящего, а левой на его правом плече. У некоторых костров танцевали даже в три яруса. Дядя Еке оторвал меня от этого увлекательного зрелища, дернув за рукав.
— Повернись, видишь, монах идет? Креститься надо.
Я повернулся, и стал креститься.
— Сын мой, — обратился ко мне монах, — креститься надо не левой рукой, в ней сатана, а правой.
Я увидел рядом с собой холодные глаза монаха с жирным лоснящимся лицом. Эти пустые, холодные глаза так и остались у меня на всю жизнь в памяти и всегда вспоминались, когда я видел что-нибудь жестокое, бессмысленное, дикое.
— Это родственники большевиков, они даже и креститься-то не умеют, — проговорил внезапно появившийся около нас Габо.
Я тут же отметил про себя, что у этого человека была особенность появляться внезапно, из-за угла, выбирая удобный для него момент.
— Каких большевиков? — монах глянул на длинное лицо Габо, нервно моргнув выцветшими ресницами.
— Ефрема и Аббесалома Иосселиани, зачинщиков, кого же?
— Он врет! — гневно воскликнул дядя Еке и сделал шаг по направлению к ненавистному Габо.
