Густой яблочный запах висел над Верным. Недаром по-казахски город этот именовался Алма- Ата, что значит «отец яблок».
Немногим оживленнее Пишпека, но так же зноен, дремотен был Верный. Только парады гарнизона да огромные скотные ярмарки всколыхивали время от времени вяло-размеренное течение верненскон жизни.
Город Верный властвовал над необъятной казахской степью и над горами Семиречья, выколачивал из миллионов степных и горных кочевников богатые подати и поборы, жирел на бараньем сале, на бесчисленных множествах бараньих туш и шкур…
В Верном жили все высшие чиновники края, стояло несколько полков пехоты и кавалерии. В центре города красовался дворец военного губернатора. Возле крепости, в полосатых будках, дежурили часовые, а в траве валялись маленькие, без лафетов пушки, отнятые когда-то у кокандцев.
Гимназия, деревянная, одноэтажная, стояла возле большого городского сада. А неподалеку от нее виднелось полицейское управление — длинное серое здание, лишь с двумя окнами на улицу. Все остальные его окна глядели во двор.
И вот Миша Фрунзе в стенах гимназии. Он не слишком ощущал отсутствие семьи, не испытывал чувства одиночества. Родной брат его, Константин, с которым он вместе и поселился, учился уже в пятом классе, а вместе с Мишей поступили его товарищи — земляки по Пишпеку: Эраст Поярков, сын доктора, и Саша Ромодин, сын пишпекского нотариуса.
Миша сразу проявил себя отличным учеником. Вокруг него, коренастого, ясноглазого, одетого в узковатую, перешитую из братниной курточку, всегда толпились одноклассники. Тому задачку помоги решить, другому переложение проверь…
Видя способности Михаила Фрунзе, и педагоги относились к нему благосклонно. Только законоучитель, отец Филимон Янковский, все допытывался, какой он национальности.
— Фрунзе, ты немец? — спрашивал он не один раз — сперва по забывчивости, а потом, как видно, ради благодушной шутки.
— Нет, батюшка, я не немец, — отвечал Миша терпеливо.
— Француз?..
— Нет, и не француз…
— Грузин?
— Нет…
— Грек?
— Нет…
— Так кто же ты наконец?
— Из молдаван я, батюшка…
— Полно врать! Молдаване — как жуки черные, а ты, гляди, какой русый, да и глаза голубые…
На самом деле глаза у Миши были светло-серые.
— Да я в мамашу, а она — чисто русская, воронежская… — поясняет Миша.
— А ну-ка, перекрестись…
Миша крестился, и отец Филимон на том успокаивался…
— Ну, молодец, коли так… Учись, способный ты паренек…
Но вот вдруг словно гром разразился над братьями Фрунзе: неожиданно умер в далеком местечке Мерке их отец, Василий Михайлович. Его нашли мертвым в рабочей комнате при Меркенской больнице. А был он совсем еще не стар, сравнительно крепок. Видно, не вынес посыпавшихся на него за последнее время мелких и крупных ударов.
