Джугаев допил чай, шумно крякнул и, стерев пот со лба, - узкой белой полоски в зарослях черной как смоль шерсти, - тут же принялся наливать себе второй стакан.
- Есть мол, на свете скатерть-самобранка - значит, есть и другие чудеса - продолжал Дулин. - А раз есть чудеса, есть и боженька! А раз есть боженька, значит, царь - его помазанник, ибо несть власти, аще не от Бога! О, канальи! - Дулин воздел к потолку сжатые кулаки и потряс ими. - Товарищи! Народу не дают повзрослеть, стать гражданами своего отечества, взять собственную судьбу в свои руки. И в этой обстановке Центральный комитет решил пойти на чрезвычайные меры! Товарищи! Нынешняя так званная коронация дает нам небывалые возможности! Путь страданий, лежащий перед народом, можно и нужно сократить! И притом изрядно! Народ должен отвыкнуть от детства и влиться в семью европейских народов! Выхода, товарищи, нет! Либо русский мужик отвыкнет от детства и станет ответственным гражданином, либо он останется с соской во рту и чрез сию соску сопьется окончательно и навсегда, чем вычеркнет себя из семьи европейских народов! Tertium non datur![17] На подлинный смысл этой коронации и самодержавия вообще народу надо указать действенным примером! Ткнуть русского мужика харей в его филистерское отражение надо тоже! А сделать это придется сурово, но справедливо!
Джугаев звучно хрустнул очередным куском сахара. Бельский сморщился и потер челюсть.
- Нельзя ли потише? - не выдержала Ольга. Голос ее, впрочем, прозвучал не столько раздраженно, сколь кокетливо.
Джугаев поднял голову и удивленно взглянул на нее.
- Да-да, я вам говорю - произнесла Ольга. Она сняла очки и посмотрела прямо в фаюмские глаза Джугаева. Улыбка, заигравшая было на лице девушки, начала угасать.
- Бирыс! - ответил Джугаев. - Мочёлка сопливая.
- Что-о-о? - воскликнула Ольга. Лицо ее мгновенно покрылось крупными багровыми пятнами. Беспомощно оглянувшись, Ольга остановила взгляд на Дулине.
- Ах ты ж, мочёлка! - сказал Джугаев. Он сгреб оставшийся на тарелке сахар и швырнул его Ольге в лицо.
Все сидевшие, за исключением Джугаева, вскочили со стульев.
- Джугаев! Я ведь уже говорил вам! - крикнул Палачев-Монахов. - Что вы себе позволяете!
- Стыдитесь! - крикнул Дулин.
В комнате воцарилась тишина. Спрятав лицо в ладонях, Ольга беззвучно плакала.
- Стыдитесь! - повторил Дулин. - Так-то вы понимаете свой долг перед народом! А известно ли вам, какие университеты прошел ваш товарищ? Не известно! Стыдитесь! И подумайте хорошенько на досуге, где вы получили свой румянец во всю щеку и свою боярскую, да-да, боярскую стать! И в каких трущобах, в каких эргастериях и казематах был выкраден румянец для ваших щечек, образованная барышня! Об этом тоже подумайте! Об этом давно было пора подумать! Раньше, чем вы принялись заигрывать с народом-с!
