- Какой же он иностранец, Мавра? - спросил Вепрев.
- А то! - махнула рукой кухарка. - И баит не по-нашему, и в нужнике серет криво, а мне - убирай. С господами моими, вроде, дружит, а меня на бунт подбивает. Шла б, говорит, на фабрику работать, а то один в поле не воин. Тьфу! Этот уж точно в жисть не проспится.
- Петр Борисович!
По ступенькам крыльца торопливо, глядя то на Вепрева, то себе под ноги, спускалась сама мадам Деленцова.
- Петр Борисович! - Деленцова подхватила Вепрева под локоть и впилась в его лицо своими красивыми птичьими глазами. - Что вы наделали? Что?!
- Да что я наделал? - изумился Вепрев, но ледок в его животе уже пополз вверх. Вальсы с барышнями при его плоскостопии у него никак не выходили, на домашнем театре больше роли Захара ему не давали, новые гости нет-нет да и говорили ему "ты", а как-то раз один новичок, - присяжный поверенный Ландграф, - и вовсе перепутал его с лакеем и послал помочь кучеру принести ящик бургундского. Ни с кем кухарка Мавра не разговаривала так фамильярно и охотно, как с Вепревым. И всё же не ходить к Деленцовым Вепрев никак не мог: нигде больше не удалось бы ему повидать Надежду Николаевну.
- "Не шути с рабом, а то он покажет тебе зад". Вы ведь это Дулину сказали? Да еще по-латыни?
- Помилуйте, Марья Алексеевна! - бросив трость, сцепил перед собой руки Вепрев. - Да я и латыни-то... Нет! О, нет, клянусь!
- Вечно вы сделаете скандал на пустом месте! - крикнула Деленцова. Она еще раз посмотрела в глаза Вепрева и вздохнула: - Чисто как женщина, право же... Ну ладно. Что ж вы стоите, как Пушкин?
- Как Пушкин? - пробормотал Вепрев.
- Идемте чай пить. Мавра! Поторопись!
Веранда, выходившая на обратную сторону дачи, была полна народа: учитель Выдрин с женой и с ребенком, Ляцкий, тоже с молодой женой, Ландграф, Хазаров в белом парадном кителе, длинноволосый старец Засолов, потративший, говорили, состояние на Бакунина или Кропоткина. Конечно, Надежда Николаевна была здесь - в костюме сестры милосердия. Рядом с ней растянулся в английской качалке молодой человек, одетый мушкетером: ботфорты, камзол золотой парчи с двуглавым орлом на груди, штаны в красно-бело-голубую полоску. "Да это ж Кока Деленцов!" - вздрогнул Вепрев. Единственный ребенок своих родителей, Кока сидел мрачнее тучи, а к его подбитому глазу Надежда Николаевна прижимала старинный екатерининский пятак с блюдце величиной. Рядом сидели, шепчась и посмеиваясь, молодой Сытин - сын книгопродавца, и его друг, географ Бокильон.
