— Кто это? — Спросил Скрябин.
— Да так, еще одна моя коррупционная связь. Проблемы продолжаются, надо ехать к Юрке в прокуратуру.
* * *
Юра Голицын зашел к Кожуриной отдать шило, которое он одалживал, чтобы сшить уголовное дело, готовое к передаче в суд.
Кожурина сидела за столом и красила ногти. Сегодня на ней была не форма, а клетчатый пиджак и нарядная блузка.
— Спасибо. С меня причитается.
— Можно натурой, — глядя на Голицына сквозь раздвинутые, чтобы не смазать подсыхающий лак, пальцами, ответила Кожурина.
— Танюша, я вообще-то женат, но в принципе…
— Размечтался! Сшей мне тоже, вон, дело лежит… А то рука болит.
— И ногти жалко.
— И ногти, и себя. Что я здесь делаю в расцвете лет, за что пропадаю?
— За любовь к искусству.
— Это я давно отлюбила, мне бы что-нибудь посвежее.
Голицын взял папку с делом, взял специальный станок, в котором закреплялись бумаги, чтобы в них можно было проколоть шилом ровные дырки, а потом продеть в дырки нитку. Сел за небольшой столик, на котором стояли электрический чайник, сахарница и чашки, расчистил место для работы. Прочитав на обложке дела фамилию обвиняемого, удивился:
— Это ты по Васюкину уже закончила? Быстро!
— Он тоже ничего понять не успел. Думал, что я целыми днями глазками хлопаю и ногти крашу, а я его ко всем трем трупам железно привязала. Адвокат только крякнул.
— Французы называют это «Железный кулак в бархатной перчатке», — заметил Голицын, с трудом прокалывая первые пятьдесят страниц из трехсот, составляющих уголовное дело.
— А что делать? Мужчины меня недостаточно любят, вот и приходится их ставить на место.
— Какое счастье, что я в числе твоих друзей, — Голицын закрепил в станке следующую партию документов.
— Р-р-р-р! — Кожурина растопырила пальцы, изображая лапы готового атаковать тигра.
— Ой! Нет, не убивай меня…
— Ладно, живи. А вот приятеля твоего Шилова приласкать придется.
— Ты о чем?
— О том, что арестовывать его надо.
— Ты что, серьезно? — недоуменно смотря на Кожурину, Голицын заложил в станок очередную партию документов.
— Меньше будет тусоваться с авторитетами.
— Так это ж часть его работы.
— Под бандитскую дудку плясать?
— Тань, ты чего? — Голицын отложил шило. — Ты же не первый день в следствии, и оперативную работу знаешь.
— Юра, похищение людей — это преступление…
— О чем ты говоришь?!
— Я говорю о законе, который нельзя нарушать никому, в том числе и твоему распрекрасному Шилову. Превышение служебных полномочий — это минимум. А если по максимуму…
