— Ты не понимаешь, не видишь общей картины. Ты работаешь по одной группе, а у Арнаутова другая масштабная задача. И ее выполнение курирует Министерство.
— Очистить город от криминальных авторитетов. Кто против-то? Ну, помог нам Моцарт — так зачем его давить? Зарыл бы он этих ребят в землю, жил бы спокойно. Так с нами вообще никто общаться не будет!
— Опять ты за свое! Ну кого это там, — Громов указал вилкой в потолок, — интересует?
— Они — там, но вы-то — здесь. Сделайте так, чтобы к нам два месяца вообще никто не совался. Мы такую банду поднимем, пять крутых заказух минимум.
— Поднял уже! — Громов мысленно выругался. — Ладно… Я попробую организовать завтра производственное совещание у начальника главка. А пока сдай пистолет в оружейку.
Шилов прищурился:
— Может, мне еще и рапорт на увольнение написать?
— Что ты джигитуешь? Сдай свой табельный «ПМ», понял?
— Понял.
Не допив кофе, Шилов встал, пошел к выходу.
— Ты сегодня хоть ел? — спросил Громов, провожая его взглядом.
— Аппетита нет. Как-то противно все.
Когда Шилов вышел, Громов пробормотал:
— Можно подумать, я кайф ловлю.
Голиков общался с двумя реальными пацанами из сто пятой хаты.
Один из них был стрижен наголо, второй носил стильную прическу с бачками и щеголял многочисленными татуировками, в которых воровские мотивы сочетались с готической темой.
Они сидели в одном из полуподвальных следственных кабинетов «четверки», и перед каждым из реальных пацанов лежало по чистому листу бумаги и авторучке.
— Чо писать?
Голиков почесал затылок:
— Напишите, что Егоров предлагал пронести за деньги в камеру мобильник. Что торгует водкой и сигаретами.
— Ха! Может, написать, что он педераст и предлагал чего-как? — предложил первый пацан.
Второй рассмеялся:
— Щас за это не уволят, а повысят!
— Хватит ржать, пишите быстро, — строго поторопил Голиков, но пацаны, лениво взявшись за авторучки, не спешили пачкать бумагу.
Переглянувшись, они предложили:
— Слушай, начальник, в двести третью один жирный коммерс заехал за кидалово. Перекинь его к нам. Мы его выдоим, чего-как, в долгу не останемся.
— Тихо ты, дурак! — Голиков многозначительно показал на сводчатые стены из щербатого кирпича, предупреждая, что их могут прослушивать, и, навалившись на стол, прошептал: — Только не так, как в прошлый раз. Мне не нужны проблемы с санчастью.
* * *
Перед окончанием рабочего дня Арнаутов приехал в прокуратуру и зашел к Кожуриной:
— Привет.
Кожурина, одетая в синюю форму, сидела за столом и заполняла какие-то документы, быстро, почти не задумываясь, водя ручкой по графам.
