Натан Гольдмарк был готов взорваться. Вот он, момент мести за уничтоженную семью! Наконец-то он сможет оправдать доверие своего правительства. Он задыхался в оргазме победы. Отныне не будет никаких отсрочек. Фашистов должен ждать ад.
Томас Баннистер собрал все силы, чтобы сохранять ледяное спокойствие, которое обеспечило ему карьеру и завоевало репутацию человека-холодильника.
Для того же, кто перенес наибольшие страдания, все происходившее уже не имело значения. Эли Янос стал евнухом и останется им, и, что бы ни случилось, ему уже было все равно.
Они расселись, и помещение погрузилось в темноту. За стеклом была комната с возвышением у дальней стенки. На нем выстроились люди в тюремной форме. Когда их внезапно залило ярким светом, они невольно замигали. Полицейский офицер приказал им повернуться лицом к темной комнате, угадывавшейся за стеклом.
Адам Кельно стоял вторым справа в ряду высоких и маленьких, толстых и худых людей. Эли Янос нагнулся вперед и прищурился. С первого взгляда узнать ему никого не удалось, и он обвел взглядом шеренгу слева направо.
— Не торопитесь, — сказал судья. Молчание нарушало только хриплое дыхание Натана Гольдмарка, и он с огромным усилием удерживал себя от того, чтобы вскочить и ткнуть пальцем в Кельно.
Взгляд Яноса останавливался по очереди на каждом из стоящих за стеклом на возвышении, и в памяти его всплыл тот ужасный день в пятом бараке.
Еще раз обвести глазами строй. Одного, потом другого. Перед ним предстал Адам Кельно, и Янос наклонился вперед. Полицейский приказал участникам опознания повернуться левым боком, потом правым. Затем они прошли по возвышению, и свет потух.
— Ну? — спросил судья Гриффин. Эли Янос с трудом перевел дыхание и покачал головой.
— Я не опознал никого из них.
— Прикажите полицейскому представить нам доктора Адама Кельно, — с внезапно вспыхнувшей надеждой попросил Хайсмит.
— Так не полагается, — заметил судья.
— Эта проклятая история длится уже два года. Человек сидит в тюрьме без всяких оснований. И я хочу получить полную. уверенность в этом.
Вышедший Адам Кельно остановился перед Эли Яносом, и, они уставились друг на друга.
— Доктор Кельно, — сказал Хайсмит, — вы можете говорить с этим человеком по-немецки или по-польски.
— Я хочу обрести свободу, — по-немецки сказал Кельно. — И она в ваших руках, — добавил он по- польски.
— Вам знаком его голос? — спросил Хайсмит.
— Это не тот человек, который кастрировал меня, — ответил Эли Янос.
