Однако в этой самодостаточности он не заметил, как она стала для него смыслом жизни. Он хотел просто поиграть с ней, а она превратилась в коварный наркотик, увлечение которым лишь усиливает зависимость. Ее отсутствие днем было невыносимым, оттого что он мучился от постоянно грызущего чувства ревности. Он спрашивал себя, чем она занимается, с кем и как разговаривает, улыбается ли при этом или – хуже того! – кокетничает. Он представлял, как она хохочет в компании студентов, как попадает под обаяние какого-нибудь энергичного профессора. Чем больше проходило времени, тем сильнее он страдал. Он осознавал, что отныне приговорен, что больше не может обходиться без нее. И, проклиная ловушку, в которую угодил, искал способ накинуть хомут на шею своей возлюбленной.
Они поженились.
Мэрия Шестого округа.
Площадь Сен-Сюльпис.
Десять утра.
Будний зимний день. Паперть церкви, вся темная от голубей.
Сотен голубей. Таких же серых, как погода.
* * *
Улица Сены. Половина седьмого.
Франсуа бесцельно слонялся по городу. Еще свежие воспоминания о похоронах отдалялись, сливаясь в смазанную картинку. На смену им приходили события из недавнего прошлого. Тоска заволакивала глаза.
В этот момент навстречу ему попалась женщина. Она держала в руках пакет с миндальным печеньем. С клубничной и лимонной начинкой. Не с кофейной, не с шоколадной – с клубничной, нежной, как фруктовое мороженое. Но атмосфера беззаботности этого вечера была для нее испорчена. Этим плачущим мужчиной. От которого пахло смертью, нехорошей смертью. Хотя было видно, что горе его настоящее, неподдельное. Но чем она могла помочь?
Женщина продолжила свой путь. Никогда больше она не захочет ощутить нежный вкус миндального печенья с клубничной и лимонной начинкой. Никогда. Но это совсем другая история, и если мы начнем ее описывать, то попадем совсем в иную жизнь.
Франсуа обогнул церковь и закрыл глаза.
Она была прекрасна. В белом платье она выглядела девственно-чистой. Ее свежая молодая кожа оттененная серебристыми блестками, играла всеми красками этого зимнего дня. Она медленно шла ему навстречу. По мере того как она приближалась, улыбка все ярче разгоралась на ее лице. Но к радости примешивался страх. Когда-нибудь, когда ты мне наскучишь». «Когда?» – спрашивала она его, если эти слова слишком навязчиво звучали у нее в голове.
Забудь об этом, мой ангел. Забудь. Ты мне никогда не наскучишь» Никогда не будет так, как ты думаешь.
Лиф ее платья был обшит жемчугом. Перламутровые блики, сливаясь, повторяли нежную выпуклость ее груди. «Согрей меня, – прошептала она, – я замерзла». Он обнял ее и поцеловал.
