Ира тихонько рассмеялась:
— А разве плохо быть как все?
И Львенок очень искренне ответил:
— Я всегда себя чувствовал нормальным человеком. Нет во мне никакой особенности, что поделаешь!
Зина махнула на него рукой и прекратила разговор. Кажется, она обиделась, что ребята ее так и не поняли.
Костя был смущен. Если говорить честно, то Зина попала сейчас в самое яблочко. С раннего детства Костю не покидало ощущение какой-то избранности, необычности. Он знал, что должен сделать что-то очень хорошее, очень полезное. Может, открыть новое лекарство, может, изобрести новый прибор, а может, придумать совсем новую формулу. Но ему всегда казалось, что это чувство свойственно каждому человеку. Не все, конечно, изобретают формулы и придумывают приборы, но все к этому стремятся. По крайней мере в детстве. Зачем же об этом говорить громко, сообщать всем и каждому о своей необычности? Жизнь покажет, необычный ты или нет, сможешь ты стать кем-то особенным или останешься как все.
Костю смутила как раз не горячность Зины. Она просто не умеет сдерживать эмоции. Его смутили ответы Львенка и Иры. Значит, все-таки не каждый чувствует свою необычность? Значит, он ошибался? Может, это правда ненормально, когда человек ощущает себя кем-то особенным?
В комнате повисла неловкая тишина. Ира и Львенок чувствовали себя виноватыми перед Зиной. Зина обиженно молчала, а Костя, ошарашенный открытием свое ненормальности, уткнулся в журнал и бездумно пялился в одну точку на картинке, изображающей море.
Львенок не любил такое молчание. Он был человеком разговорчивым, и тишина его раздражала, тем более вот такая тишина, когда кто-то на кого-то дуется.
— Сосед за стенкой болтает, — кивнул он. — Значит, уже успел вернуться из Петергофа.
— Кто? — удивилась Ира.
Мальчишки рассказали о сегодняшней встрече с соседом из тридцать третьей комнаты.
— Завтра, наверное, опять в Петергоф поедет, — предположил Костя. — Леонид Матвеевич сказал, что он из породы кладоискателей.
— Ну, это можно подслушать, — заявил Львенок.
— Зачем? — вытаращила глаза Зинка.
Костя рассмеялся:
— Хоть как подслушивай, все равно ничего не слышно. Они болтали сегодня всю ночь. Я не могу уснуть и прислушивался к их разговору.
— Ну и что?
— Ничего. Ни одного слова не разобрал. Хотя была полнейшая тишина.
Львенок хмыкнул:
— Значит, подслушивать не умеешь.
— А ты умеешь? Может, у тебя есть «жучки», которые можно подложить в вентиляционное отверстие? Или еще какая-нибудь подслушивающая аппаратура?
