Я тоже от всего этого как бы свихнулся. Метался туда-сюда, не знал, что делать. И жрать еще хотелось жутко, киселя-то больше не было, а припасы из башни какие сгорели, а остальные уже сожрали те, кто попроворней оказался. Мы бы там, наверное, людоедством занялись, честное слово, если бы лагерь не стало пухом белым затягивать. Тут уж не до голода. Кто успел - убежал в лес, а остальные... Больше я туда, конечно, не возвращался, была мне охота. Но так бы наверняка и загнулся, если б не тот тип, которого вы со мной в ангаре нашли.
А дело так, значит, было. Дня, наверное, через три после того, как из лагеря-то я убежал, увидел я вдруг впереди просвет какой-то. Вообще от этих самых просветов в лесу добра ждать не приходится. Но делать нечего, двинулся я потихоньку вперед, потому как чувствовал, что так и так скоро концы отдам. Выхожу - а там площадка посадочная оборудована, и на ней вертолет стоит. Я прямо обалдел. Поначалу подумал было, что это охранники здесь чего-то поджидают, залег хлебалом вниз и лежу, не шевелюсь. Минут десять, наверное, пролежал - из вертолета ни звука. Тогда поднял голову а вертолет-то совсем не такой, на котором охранники летают. Я уж как здесь очутился, понял - такими проводники пользовались. Только у него еще какие-то кронштейны снаружи торчали - наверное, чтобы подвешивать что-нибудь. Ну да вы же этот вертолет видели, он перед ангаром, в котором я укрывался, стоял.
В общем, подошел я к нему, открыл дверцу - а там этот... Ну который помер потом. Вид у него был страшный, но мне не привыкать. Меня вообще такими вещами не испугаешь теперь. Он, как дверцу-то я раскрыл, в себя пришел, голову повернул ко мне и, вижу, сказать что-то хочет. Насилу я разобрал, чего ему нужно. Спрашивал, оказывается, смогу ли вертолет вести. Ну этому-то делу я хорошо обучен - знать бы только, куда лететь, говорю. Он ответил, что покажет, и снова отрубился.
Я тогда попытался ему помочь, да не удалось. У него в аптечке, конечно, был анализатор, да хворь его так и не удалось распознать. Я там раскопал пару инъекторов с жаропонижающим, вкатил ему сразу оба. Думал, в себя он придет, так сам сообразит, что делать - нас ведь в лагерях пользоваться местными медикаментами не учили. Ну а потом на жратву набросился, и так с голодухи-то у меня живот скрутило, что сам, думал, там же и подохну.
Ну а дальше что? Дальше пришел он малость в себя - сработало, значит, жаропонижающее - и велел мне заводить двигатель. Целый день мы летели между лесом и туманом, и только к вечеру, когда баки уже почти опустели, вышли на такую же площадку посадочную. Как он этот день продержаться сумел - ума не приложу. Только сели - он опять отрубился и до утра в себя не приходил. Так что пришлось мне самому соображать, что где-то там на площадке этой должны быть бочки с горючим, да при свете фар их разыскивать, да заливать баки доверху. Утром я снова привел его в чувство жаропонижающим, и к полудню мы долетели до этих вот ангаров.
