— Мне кажется, — сказал Шарма, все еще не открывая глаз, — что все записи, которые доказывают, будто бы ваш дед был лишь доверенным лицом владельцев, сделаны одним почерком… одним почерком и одинаковыми чернилами.
— Что это означает?
— Это означает, что записи были сделаны позже. Подделка. Мы могли бы кое-кого упрятать в тюрьму. Когда мы потребовали, чтобы записи были предъявлены суду, наши противники сразу поняли — их карта бита. И тогда они подкупили какого-то клерка. Причем, возможно, устроили это прямо здесь, в суде. Такие штуки не новость в наших мелких учреждениях.
— Но как это повлияет на наше дело?
— Судья — англичанин, мистер Стюарт. Крикун он ужасный, но справедливый человек. Если подделка будет установлена, я им не завидую.
— А ее можно установить?
Шарма наконец-то открыл глаза и посмотрел на своего клиента долгим взглядом.
— Я думаю, наше дело следует считать выигранным, — сказал он.
— Предсказание Шивы сбылось, — прошептал Хари и молитвенно сложил руки.
Так по воле Шивы они выиграли тяжбу, и темпераментный мистер Стюарт приструнил сборщиков налогов и приказал расследовать, кто именно подделал записи.
Счастливые, они готовились к пудже в честь Шивы. Стол в молельне ломился от яств, в доме был праздник. Лежа в постели в первый вечер после возвращения из колледжа, Гьян услышал, как в другом конце дома, у себя в комнате, его брат Хари поет низким, чистым голосом благодарственную песню в честь Шивы.
Гьян повернулся и поднял голову. Он не мог вспомнить, когда в последний раз слышал пение Хари. Его брат пел счастливую песню, словно птица, которой хорошо живется на земле.
Гьян заснул, а Хари все еще пел.
Увы, земельные споры в Индии редко кончаются в судах. В понедельник они отправились на свое вновь обретенное поле и натолкнулись на огромный, аккуратно положенный поперек тропы ствол дерева, преграждавший путь. Тукарам придержал волов. Но и отсюда, издалека, хорошо было видно, как целый отряд загорелых работников деловито готовил поле к севу — приближался сезон муссонов. Они размельчали дерн, сортировали рисовую рассаду, отводили воду из канала.
Хари спрыгнул с телеги и подбежал к поваленному дереву.
— У, дьявольское отродье! — выругался он. — Набрались наглости!
Полуденное солнце жарким светом заливало джунгли и прямоугольники рисовых полей. В воздухе стояла тишина, наэлектризованная, предвещающая бурю. Едва уловимое чувство неизведанного еще страха подкралось к Гьяну, когда он увидел, как Хари карабкается на поваленный ствол. Он подбежал к брату и схватил его за руку.
