– Шабаш! – бандит выбрался из ручья, сел на берегу, обшарил свои карманы. Так и есть. Нету спичек! А второй, гнида студенческая, тоже стоит как дурак и носом шморгает.
Паша чихнул два раза подряд. Обстановка не располагала к спокойному сну. Оружия было – два нагана, винтовка–трехлинейка, две гранаты–лимонки, полные карманы патронов. Коней нет, еды тоже нет. Вода перед носом, но пить ее как–то не хочется – Александров последний раз ноги мыл в Чистый Четверг, чуть ли не год назад. Один маленький, горелый, несчастный сухарик полноценного ужина не заменит. Да и товарищ попался…
Интересно, кого–нибудь еще не убили? Трохима порубили – невелика потеря, если честно, покойный был при жизни редкой скотиной. Антонов тоже в лучшем из миров. То ли граната у него была с дефектом, то ли он так специально сделал. По крайней мере, он подорвался не один. Этот, ушастый, Тимченко или как–то так. Терещук, вот такая у него фамилия была. Ушастый фанатик, пламенный агитатор. И хорошо еще, что он был на нашей стороне.
Из размышлений прогрессора выдернул голос Александрова.
– Чего?
– Я навоевался. Подамся в Крым, там есть богатенькие чиновники.
– И не стыдно? – фраза сорвалась раньше, чем Паша сообразил, что брякнул.
Александров устало сказал бывшему студенту, куда тот может пойти. И прихватить Махно, за компанию.
– Уголовное трусло.
Бандит не ответил. Просто зашагал куда–то в сторону. Прогрессор вытащил наган, прицелился на звук. Но выстрелить в спину, пусть даже это и дезертир? Он же не к Деникину перебежал, просто устал от войны. Пусть себе идет.
Тусклый лунный свет пропал. Закапал дождь. Прогрессор чихнул еще раз и поплелся дальше.
Кто–то еще должен уцелеть. Хоть даже этот псих болотный, Шульга. Иначе в жизни нет никакой справедливости. К дождю прибавилась замечательная белая молния, высветившая на несколько секунд вполне приличную нору под корнями дерева. Верба? Ива? Один хрен. Главное, что там сухо. Или хоть не так мокро.
Из норы послышался характерный щелчок. Вот когда курок взводят, так и щелкает. Паша на всякий случай поднял руки вверх. Над головой грохнуло, молния ударила где–то в направлении Таганрога.
– Та залазь, недоносок.
Мать моя женщина. Глина. Такое в любой передряге уцелеет. Прогрессор быстренько заполз в убежище матушки–природы. Тесно, темно, голодно, и компания человека, который слишком мало говорит и слишком часто убивает.
Прогрессор попытался найти такое положение, при котором корни не впивались бы в один бок, и локоть товарища – в другой. Хорошо еще, что он не расспрашивает. Снаружи грохотало канонадой. Может, это и был артогонь. Да еще и кое–кто крутится, как уж на сковородке.
