Свет резанул по глазам.
– Вылазьте, хто живой! – красноармеец, что ли? Гранатами обвешанный, шинель до пяток, полоски синие нашиты. Еще этого не хватало. Но Пашу сейчас заботил только сортир. А потом уже что хотите, то и делайте.
На улице валялись трупы в погонах и чья–то кошка гадила под забором. На доме старосты уже трепыхался красный флаг. Просто красное полотнище, ни рисунков, ни лозунгов. Да и с формой у красноармейцев были проблемы. Шинель с полосками была только у одного, а остальные были кто в чем. Паша присмотрелся повнимательнее. Шинель – шинелью, а вот звезд пятиконечных ни на одном не было. Шестиконечная – была, на рукаве у одного жирдяя нашита. Пыхтит себе, идет вперевалочку. Тоже приспичило.
Бывшего студента никто расстреливать не собирался.
– Ану иди сюда! – Боже. Накаркал! Ну хоть отлил как следует.
Сидит на крыльце командир, или кто он там? Смотрит недобро, улыбается криво.
– Комиссар?
– Нет, – Паша уже ничего не боялся.
– Коммунист?
– Нет.
– А кто? – командир заинтересовался, смотрит глазами зелеными.
– Никто. Студент я.
– Не медик?
– Нет. Инженер–недоучка, – и как такому объяснить, что я программист?
Из сарая давешний красноармеец выволок на закорках сокамерника. Командир поднялся, открыл дверь в дом.
– Гвоздев! Аккуратнее неси, не мешок ведь!
Гвоздев матюкнулся сквозь зубы.
В хате было довольно чисто, на лавке сидела бабка и вязала какую–то кишкообразную вещь из серых ниток.
– У меня свечка есть, как раз для покойника!
Гвоздев непечатно предложил, куда именно бабка может засунуть себе вышеупомянутую свечку. Бабка в долгу не осталась. Командир согнал с лавки обоих и принялся
ощупывать сокамерника. Делал он это весьма умело.
– А он кто? – Паша надеялся на какую–нибудь диетическую пищу, например, мисочку лапши для своего желудка. Но от оскорбленной бабки он смог добиться только странного слова «анциболот».
– Фершал, – Гвоздев деятельно шарил по кухне и уже обнаружил: банку смальца, венок из чеснока с перцем под потолком и местный хлеб – паляныцю.
Паша только облизнулся.
Непонятный командир немедленно припахал Гвоздева к поиску самогонки, а бывшего студента – ставить чайник. Бабка, оценив урон припасов, разразилась новой тирадой по поводу бандитов и совести. Полбанки смальца, за раз. Крепкий у товарища красноармейца желудок!
Бабка продолжала вопить, спички премерзко воняли, Гвоздев что–то разбил, судя по ругани из подвала. Паша плюнул и решил посмотреть, что там с сокамерником.
