— А спать когда будете? Вам же к начальству...
— Какой уж теперь сон. Хозяйка давно корову доить ушла. На месте отосплюсь ужо. О-ох! — Не удержавшись, он зевнул, извинился и стал приседать на месте, делая разминку.
Проснувшаяся внучка старухи хихикнула, увидев с печи, как посреди избы приседает незнакомый усатый дядька. Капитан дал ей большой кусок сахару, завернутый в бумагу.
Побрившись, он вымылся до пояса, надел свежее белье, почистил сапоги бархоткой, которая была припасена у него в сумке. За завтраком с нами сидел бравый, подтянутый офицер: ни тени усталости, ни следа бессонной ночи на его лице.
Было еще рано идти в секретариат. Федор Глебов, сидя на своей койке, рисовал капитана, взглядывая на него сбоку. Ломакин, уступив моей настойчивой просьбе, рассказывал о себе и своем сыне.
2
Двадцати лет Анатолий Ломакин, в то время молодой учитель, влюбленный в свой предмет — литературу, ловкий танцор и гимнаст, попал на войну. Было это в 1915 году. Отлично тренированный, умеющий управлять не только своим телом, но и нервами, не знавший ни страха, ни устали, он скоро прославился на своем участке фронта как удачливый разведчик. Рядовой, потом младший офицер, наконец, начальник команды конных разведчиков, кавалер трех орденов — таков боевой путь офицера. В последний год войны, сражаясь на русско-турецком фронте, Ломакин получил тяжелую контузию и несколько месяцев пролежал в госпитале. Вылечившись, он пошел добровольцем в Красную Армию, но последствия контузии давали о себе знать: Ломакин был вынужден демобилизоваться.
Вернувшись в родной город, лихой разведчик и кавалерист стал бухгалтером, женился, насадил фруктовые деревья на пустыре за своим домиком в нагорной части города. Он полюбил летними вечерами, наработавшись в саду, сидеть на каменной скамье, под старым орехом. Сыновья — их было трое, один к одному, как молодые дубки, — садились вокруг отца и, словно сказку, слушали его рассказы о ратных походах, боях и схватках.
Посторонний человек, пожалуй, не поверил бы ему: да полно, мог ли этот скромный, деликатный до застенчивости бухгалтер захватывать в ночном поиске «языка», отбиваться шашкой от наседавших турецких аскеров?.. Была у Анатолия Степановича почетная боевая шашка с зазубринами от чужих клинков, но сдал ее хозяин в 1918 году в комиссариат. Не сохранились и ордена: в голодный год жена сменяла их на пшено и ржаную муку.
Но разве Анатолий Степанович не крутил до сих пор «солнце» на турнике, не отставая от сыновей? Разве не открывал он со своими парнями купальный сезон в городе? Ломакины прекращали купанье лишь тогда, когда тонкая ледяная кромка покрывала воду.
