— Ты решил к ним присоединиться, — улыбаясь, сказала Гермиона — она начинала понимать. Гарри все еще выглядел не убежденным.
— Именно. Я решил, что мне нужно проникнуть в Круг и узнать, сколько им известно об обращении. Это наследие моей семьи, и будь я проклят, если позволю Кругу использовать его в своих интересах. Я планировал уничтожить обнаруженные ими тексты и, если понадобится, стереть воспоминания знавших о них людей. Я ничего не смыслю в Заклятьях Забвения, но Джек, определенно, смыслил, и с его помощью, у меня появился шанс. Первым делом нужно было стряхнуть с хвоста гонителей, и я знал, что если сделаю все правильно, смогу начать формировать личность, которую Круг захотел бы нанять.
— Они уже хотели тебя нанять, — сказал Гарри.
— Нет. Они хотели взять меня в плен и заставить использовать свои знания об обращении. В качестве их заключенного я не смог бы многого достичь. Я хотел, чтобы они предложили мне членство на равных правах, и с козырем-обращением в рукаве я знал, что это будет не так трудно.
— И ты принялся создавать репутацию темного волшебника, — заинтриговано сказала Гермиона.
— Я поменялся местами со своими гонителями и стал сам на них охотится. Я поймал их и обездвижил, чтобы было время скрыться. Я знал, что когда они, наконец, высвободятся, они бессознательно станут помогать мне, рассказывая остальным о том, что испытали.
— Твоя репутация, похоже, неплохо распространилась, — сообщила Гермиона. — Квинлан Кэшдоллар убеждена, что ты преемник Волдеморта.
Сорри улыбнулся:
— Квинн Кэшдоллар со мной. Она — одна из немногих высокопоставленных волшебников, которых я привлек на свою сторону, чтобы они разбалтывали про меня всякую чушь. Несколько месяцев с помощью Джека мне удавалось держаться вне зоны досягаемости моих гонителей из Круга, пока мои помощники продолжали разводить слухи. Я только появлялся там и сям при нападениях, которые потом можно было бы свалить на себя.
— И что, сработало? — спросил Гарри.
— Вообще-то, слишком хорошо. Моя репутация разрасталась быстрее, чем я мог себе представить. Никто не знал, кто я такой, никто не видел меня дольше миллисекунды, я был своего рода вездесущим туманным фантомом, и люди верили всему, что другие обо мне говорили. Некоторое время спустя почти вся деятельность темных сил приписывалась мне. Не следовало удивляться… чем нелепее ложь, тем проще в нее поверить.
— Так Оскар Уайльд говорил? — спросила Гермиона.
Сорри с улыбкой покачал головой:
