— Эй, офицер! Можно проехать? Я к поезду спешу!
Полицейский покачал головой:
— Не выйдет. Дорога перекрыта почти на километр. Поезжайте в объезд. Там какой-то старикан не вписался в поворот. Ну и обмотался вокруг дерева. Может, с сердцем плохо стало, вот он и отключился.
— Погиб? — спросил таксист.
Полицейский снова покачал головой, давая понять, что в этом он не уверен.
— Там сейчас спасатели.
Рики резко выпрямился на сиденье.
— А что за машина? — спросил он у полицейского.
— Старенький синий «вольво», — ответил полицейский и махнул таксисту рукой — проезжай. Таксист нажал на педаль газа.
— Я должен посмотреть! — сказал Рики. — Эта машина…
— Будете любоваться видами, не успеете на поезд.
— Но эта машина… Старый синий «вольво» был у доктора Льюиса.
— Черт, да тут таких машин десятки.
— Нет, я не могу…
— Опять же и копы вас туда не подпустят. А если и подпустят, чем вы ему поможете?
Ответа у Рики не было.
— Вернетесь в город, позвоните в полицию Райнбека. Если, конечно, вы не хотите поехать в больницу, но этого я вам не советую. Только насидитесь там в приемном отделении, а знать будете не больше, чем сейчас. Что у вас, дел поважнее нету, что ли?
— Есть, — сказал Рики, хоть и не был в этом уверен.
— Этот старикан в машине — ваш друг?
— Нет, — ответил Рики. — Вовсе нет. Просто человек, которого я знал. Вернее, думал, что знаю.
— Ну вот, видите, — сказал таксист.
Он снова газанул, проскакивая на желтый свет. Рики откинулся на сиденье, еще раз глянув через плечо туда, где произошла невидимая отсюда авария.
На поезд Рики поспел минуты за две до отхода. Середина недели, утро уже не раннее, так что в Нью-Йорк ехала лишь горстка людей. Пара бизнесменов, разговаривавших по сотовым телефонам, три женщины, явно направлявшиеся за покупками, несколько подростков в джинсах — вот и все.
Вагон был практически пуст. Рики прошел в заднюю его часть, забился в угол и уставился в окно, на Гудзон.
Какой-то блок стоял между ним и нужными ему воспоминаниями. Пациентка, в имени которой он нуждался, подлинные его отношения с нею, казалось, лежали вне пределов досягаемости, как бы он к ним ни тянулся.
Ошибка, которую он совершил и которая питает гнев Румпельштильцхена, произошла в самом начале его карьеры. И совершил он ее как раз тогда, когда отказался от трудного, чреватого разочарованиями лечения неимущих и занялся куда более интересным лечением богатых невротиков. Это соображение разозлило его. Да, в молодости люди совершают ошибки. Но сейчас-то он уже не молод и не сделал бы той же самой ошибки, в чем бы она ни заключалась. Однако ему приходится отвечать за поступок двадцатилетней давности.
