Они настороженно ищут зрачками
Капризного воздуха злые пустоты
И прячут под крылья детишек ночами.
Но мартовский ветер не зря носит имя,
Он ветви шевелит и пробует лодки,
Живущие в мертвой реке посерёдке,
И трогает птиц и шныряет меж ними.
А в памяти близких над крышей пустынно,
Там часто ни звезд не хватает, ни крыльев.
Достали кровать, белоснежным покрыли
И к лету невесту рожают для сына.
Работа женщины. Поверю ли теперь
В поспешные определенья чуда?
Порыв любви мы называли блудом
И не считали денег и потерь.
Нагое тело надрывало глотку
И двигалось в кровати, будто в лодке,
Застеленной серебряной парчой.
Вдоль ночи. Раздраженный и ничей,
Но чьей-то наглой славе одногодок,
Я понимал значение червя
И Господа. Червленая заря
Уже как щит вставала на востоке…
Летел но небу ангел синеокий,
На землю улыбался и глядел.
Терпение – сегодняшний удел
Людей, которым не хватило лодок.
Л. Романко
Всё будет, подруга, как договорились:
И песни, и деньги, и звезды, и дети,
Иначе зачем мы с тобой появились
На этой безумной, дырявой планете?
Иначе зачем нам судьба подгадала
Короткие встречи и лишние слезы,
Все эти дворы, переулки, подвалы
И ранние вишни, и поздние розы?
Да сколько той жизни, да сколько той смерти —
Всего-то – мгновенье, всего-то – привыкнуть.
Успеть в чьи-то руки и губы поверить
И, может быть, вспомнить, и, может быть, крикнуть.
Так крикнуть, чтоб стало понятно и больно,
Что мы виноваты всегда и повсюду.
Но в низкое небо летят колокольни,
И жены рожают в надежде на чудо.
И песни поются, и деньги стареют,
И дети смеются, и звезды грохочут,
И с каждой минутой разлука острее —
Там кто-то не может, здесь кто-то не хочет,
Но то, что поймут и деревья и звери,
Останется тайной для храброго бога.
А нам остается узнать и проверить:
Живет ли удача, лежит ли дорога.
Мне вреден воздух октября —
Мне вреден воздух октября —
Эвтерпы терпкое лекарство.
Вхожу в оранжевое царство
И терпеливо жду тебя.
И наслажденье, и порок, —
Любви таинственная прелесть.
Постели осень мягко стелит,
Но я уснуть на них не мог.
Запоминая красоту
Рассвета, облака и тела.
Увижу: роща облетела,
Теряет небо высоту.
И сердце быстрое губя,
Ласкаю косы и деревья.
Боюсь, любимая не верит.
Мне вреден воздух октября.
Когда ты идешь по улице,
Похожая на молодую богиню,
В которую пока еще не верят,
Я забываю о красоте
И жестокости мира.
Меня толкают прохожие
И говорят сердито:
– Смотреть надо!
И я смотрю.
Смотрю на тебя.
На шепоте трагика песня допета.
