С того самого момента, как Зверь напал на нас и малышка Жанна заболела, мой отец буквально кожей ощущал, что таинственные силы объединились и ополчились на нашу семью. Хуже того, он знал, что и соседям об этом прекрасно известно... Жанна постепенно вышла из состояния оцепенения, в коем она пребывала около полугода, и даже начала выходить на улицу, но выглядела она очень плохо: смертельно бледная, как будто обескровленная, какая-то потерянная, со странным остановившимся взглядом. Память очень часто изменяла бедняжке, она забывала абсолютно все, даже поесть. Вообще было непонятно, откуда у нее ещё берутся жизненные силы... Она постоянно мыла руки и затылок, да к тому же частенько шокировала нас тем, что становилась голая под маленький водопад, что образовывал у нас за домом сбегавший с горы ручей. Иногда она брала в руки четки, перебирала их, тупо уставившись в стену, а затем отбрасывала их, как какую-то совершенно ненужную вещь. Порой она забивалась в самые дальние и труднодоступные уголки дома и там засыпала.
Матушка то и дело разыскивала Жанну то в амбаре, то в хлеву, то под кроватью, то в погребе... Однажды она с превеликим трудом выволокла полузадохнувшуюся, обожженную Жанну из очага...
А соседи судачили, что Жанну, верно, покарал Господь и не иначе как за какое-нибудь святотатство... Жюльена после свадьбы, казалось, стала ещё живее и веселее, чем всегда. Она забеременела уже в марте и выглядела прекрасно. К тому же и дела у ее мужа шли хорошо, так как у них с Жюльеной в доме останавливались драгуны и в семье завелись деньжата. Короче говоря, Жюльена процветала. Один из псарей господина д'Энневаля стал большим приятелем Жанту. Но вот мои родители вели себя, на мой взгляд, довольно странно: ни отец, ни матушка ни разу не сходили проведать Жюльену. В Сен-Прива говорили, что сестрица моя иногда по вечерам отправлялась в Сог, одна или с Жанту. Одна? И с ней ничего не приключалось дурного? Это казалось невероятным...
Я не искал встреч с Жюльеной, но и не избегал ее специально, ибо не разделял всеобщего неодобрения, которым как бы была окружена Жюльена, хотя и не пытался как-то защитить ее. Вообще она внушала мне уважение, моя старшая сестра. В ней ощущались большая жизненная сила и великая отвага, которая иногда даже пугала. Она была бесстрашная, моя Жюльена, и не боялась ни опасностей, ни унижений, ни людской молвы, ни осуждения, ни позора. Она тянула за собой свою судьбу, словно пса на поводке, вместо того чтобы следовать за ней. Никто не знал, куда она ходит, но она все ходила и ходила, загадочная и сильная. Я любил свою сестренку Жанну, такую слабенькую и беззащитную, но Жюльеной я искренне восхищался, хотя и сам не знал почему.
