И как же можно было допустить, чтобы обещанная награда вдруг досталась кому-то из овернцев? В субботу, 9 февраля, господин де Лафон посетил Жаволь, чтобы проведать ребенка одного из фермеров господина де Гюмбера, которого зверь ранил еще 1 февраля. В то время когда господин де Лафон находился в Жаволе, Зверь выполз из укрытия и в 3 часа пополудни убил в деревне Миаланетт, в полулье от дома господина де Моранжье, четырнадцатилетнюю девочку.
В воскресенье, как и было запланировано, состоялась большая облава. Ночью выпал снег и укрыл землю толстым ковром. Я в то время был в Миаланетт и находился неподалеку от трупа, когда туда прибыли господин де Лафон и господин де Моранжье. Драгуны в течение целых суток понапрасну сидели в засаде.
Ещё в четверг я случайно услышал, как господин де Моранжье громко жаловался господину Лафону на недотеп и увальней из Мальзие, а также и на драгун капитана Дюамеля. Первых он обвинял в нерасторопности и в неумении быстро соображать, капитана Дюамеля же он обвинил в неумении организовать облаву, а драгун – в лени. Он безо всякого зазрения совести похвалялся, что если бы дело было поручено ему, Моранжье, то уж он бы... Позднее, быть может, я еще вернусь к этому жуткому персонажу, приобретшему столь печальную известность. Но мы тогда не знали, что он находился в отчаянном положении, ибо погряз в пороках и спутался с самым отвратительным парижским сбродом.
В понедельник, 11 февраля, состоялась совместная облава, организованная силами охотников Жеводана и Оверни. Стоял трескучий мороз, мела метель. Я в облаве участия не принимал. Мой отец узнал в Сен-Шели, что господа Моранжье, Лафон и Дюамель, остановившиеся в этом городке на ночлег, пребывали в отвратительнейшем расположении духа и почти не разговаривали друг с Другом. Моранжье и Дюамель падали от усталости, а де Лафон был вроде бы чуть покрепче и даже как будто старался примирить их, заходя то к одному, то к другому в комнату. Итак, в верхах явно обозначилось несогласие. Господин де Гюмбера, находившийся еще три месяца назад в приятельских отношениях с капитаном Дюамелем, стал яростно выступать против драгун. Он чуть ли не криком кричал о том, что они грабят крестьян и разоряют край, что они без причины бросили в тюрьму его фермера Жаволя, того самого, чей сын подвергся нападению Зверя. В чем обвиняли этого беднягу? Оказывается, в том, что он, видите ли, не известил о случившемся господина Дюамеля... Но ведь он просто не успел этого сделать! К тому же фермер не верил, что драгуны смогут уничтожить Зверя, зато он прекрасно знал, что драгуны – большие мастера поесть да попить за чужой счет, что они столь же алчны, как хищный зверь! И разве он не прав? А если даже и не прав, то совершает ли он преступление, думая так, а не иначе?
